Административно-территориальное устройство. Численность и состав населения.
Административно-территориальное деление и устройство
К началу XX в. Якутская область уже три столетия находилась в составе Российского государства, занимая громадное пространство – почти 3,5 млн кв. км что составляло 1/7 империи. Серьезным препятствием на пути модернизационного развития Якутии была ее отдаленность от центра, рынков сбыта и магистральных путей сообщения. От ближайшей железнодорожной станции, находившейся в Иркутске, Якутск отделяло почти 2800 км.
Транспортная схема края и в начале XX в. оставалась крайне сложной, что затрудняло связь с соседними регионами, завоз грузов и передвижение населения. Все это, наряду с суровыми природно-климатическими условиями, создавало для жителей области неравные возможности, по сравнению с населением других регионов страны, расположенных ближе к центру, и даже Сибири, тормозило развитие рыночных отношений, снижало конкурентоспособность производимых товаров.
В начале XX в. завершилась великая стройка империи – введена в строй Транссибирская железнодорожная магистраль. Она имела огромное значение не только для Сибири и Дальнего Востока, соединяя их с Центральной Россией, но и для Якутии, а также других регионов Крайнего Севера. В частности, увеличилось количество товаров, завозимых в Якутск через Иркутск из центральных губерний и сибирских городов. Они перевозились гужевым транспортом в Качуг, далее сплавлялись вниз по Лене на судах и паузках до Якутска.
Дальневосточный участок Сибирской железной дороги имел самостоятельное значение для всего Дальнего Востока не только как выход на Тихий океан, восточные и юго-восточные моря, но и с точки зрения транспортного обслуживания нужд Северо-Востока страны, включая север Якутии. Владивосток стал отправным пунктом морских путей сообщения, по которым устанавливались регулярные связи в навигационный период с труднодоступными районами Восточной Арктики. Оживился также грузопоток через порты Охотского моря – Аян и Нелькан.
В результате деятельности различных экспедиций по изучению арктических морей, их побережья, а также устьев рек, впадающих в Северный Ледовитый океан, судоходство по северным морям, в частности по их восточным акваториям, в начале XX в. уже стало реальностью и способствовало экономическому и культурному оживлению Заполярья.
Во второй половине XIX в. и на рубеже ХIХ-ХX вв. большие возможности для формирования и развития рыночных отношений появились с возникновением и развитием крупной золотодобывающей промышленности в бассейнах рек Витим и Олёкма. Золотодобывающие прииски Витимо-Олёкминской системы стали новым рынком сбыта для продукции традиционных отраслей производства коренных жителей края и дали качественно новый стимул для их развития.
Таким образом, особенности географического положения и территориального расположения Якутии имели ярко выраженные противоречивые предпосылки для развития экономики, а также для формирования и укрепления рыночных отношений в ней. С одной стороны, суровые природно-климатические условия, сложнейшая транспортная схема, рутинное в своей основе производство сдерживали и тормозили интенсивное экономическое развитие региона. В то же время они не могли приостановить, а тем более прекратить хозяйственную и иную деятельность по освоению края. Рыночные отношения как неотъемлемое свойство цивилизованного развития общества пробивали себе дорогу, используя малейшие возможности, таящиеся и возникающие в недрах саморазвития общества, постепенно формируясь и укрепляясь.
В начале XX в. в Якутской области существовало 5 округов (образованных еще в 1822 г.), которые сохранились и в первые годы советской власти: Якутский, Вилюйский, Олёкминский, Верхоянский и Колымский. В свою очередь, округа делились на волости, улусы, а последние – на наслеги, которые объединяли несколько родов якутов. Кочевые роды малочисленных народов Севера напрямую входили в состав улусов.
Самый крупный по численности населения Якутский округ к 1917 г. состоял из 10 улусов, заселенных преимущественно якутами, в которые входил 181 наслег, включавший 593 рода. В этот округ так же входили 9 сельских обществ, объединивших 38 селений русских крестьян. Кроме того, в нем насчитывалось 11 эвенкийских родов Майского, 9 – Кангаласского, 3 – Баягантайского и 1 род эвенков Намского улусов.
Вилюйский округ состоял из 7 якутских улусов и 101 наслега, делившихся на 520 родов и 2 сельских общества, объединявших 6 селений русских крестьян. В состав этого округа входили 11 эвенкийских родов. Олёкминский округ, в отличие от других, не имел улусного деления и состоял из 7 якутских обществ, включавших 149 селений и 5 русских обществ из 36 селений, 2 эвенкийских рода.
В Верхоянский округ входили 4 якутских улуса, подразделявшихся на 40 наслегов. Русские жили в г. Верхоянске и в 5 селениях. Кроме того, в пределах округа кочевали 2 эвенкийских, 5 ламутских и 4 юкагирских рода. Колымский округ включал 11 якутских наслегов. В него входили также: 1 род эвенков, 1 род чуванцев, 5 родов юкагиров, 5 родов ламутов и 5 групп чукчей [Соколов, 1925, С. XXII-XXIX; Макаров, 1979, С. 34].
В территориальном отношении первую существенную потерю Якутская область понесла в 1898 г. в связи с утверждением Комитетом Министров положения о новой границе между Якутской областью и Иркутской губернией. Большая территория Якутского края с золотоносными недрами бассейна Витима отошла к последней. С начала XX в. вплоть до 1917 г. управление Якутской областью не претерпело, по существу, никаких изменений. Оно продолжало осуществляться на основе «Устава об управлении инородцев» 1822 г. Поскольку Якутская область была в составе Иркутского генерал-губернаторства, вместо губернского совета действовало Общее присутствие областного управления. Оно состояло из губернатора и членов областного управления, куда входили: вице-губернатор, советники, областной прокурор, председатель окружного суда, областные врачебный и ветеринарный инспекторы, инженер и землемер.
Губернатор области назначался императором и являлся должностным лицом, которому подчинялись административные, судебные и финансовые органы. Он был подотчетен иркутскому генерал-губернатору. Рабочим аппаратом губернатора и областного управления являлась единая канцелярия, состоявшая из отделений, руководимых советниками. Некоторые изменения в управлении областью были внесены указом «О преобразовании областных установлений ведомства МВД Якутской области» от 17 марта 1903 г. Из ведения областного управления этим указом изымалось право решения многих хозяйственных вопросов, переданных в компетенцию Общего присутствия. Старые номерные отделения правления были заменены именными (распорядительное, строительное, межевое и врачебное). Поскольку, как упоминалось выше, Якутская область находилась в составе Иркутского генерал-губернаторства, губернатор области обладал ограниченными правами, особенно в финансовых вопросах, являвшихся ключевыми в любом субъекте управления.
Во главе округов стояли исправники. Административными единицами внутри округов были улусы, волости и наслеги. Улусами руководили управы, состоявшие из улусного головы, двух его заместителей и письмоводителя; наслегами – князцы, которым помогали старшины родов. Последние (князцы и старшины) избирались соответственно наслежными и родовыми сходами сроком на три года.
Судебная реформа 60-х годов XIX в., как известно, не коснулась кочевых и бродячих инородцев, к которым были отнесены коренные жители Якутской области. Среди инородцев продолжали действовать нормы обычного права, определенные Уставом об управлении инородцев 1822 г. «Словесная расправа» состояла из трех степеней. Суд первой степени находился в компетенции родового управления, которое рассматривало все дела рода или стойбища. Инородная управа представляла собой «словесную расправу» второй степени и занимались спорами инородцев разных родов или делами, уже рассмотренными судом первой степени и обжалованными. Право суда третьей степени принадлежало земской полиции, которая рассматривала споры между «инородцами» разных инородных управ, а также решения суда второй степени, которые были обжалованы сторонами. Казенное судопроизводство рассматривало действия инородцев, связанные с тягчайшими преступлениями, такими как убийство, изнасилование, грабеж и т.д.
Царское правительство и его чиновники на местах не раз пытались реформировать «Устав об управлении инородцев». Начиная с 40-х гг. XIX в. разрабатывались различные проекты, даже принимались законы, основной смысл которых состоял в стимулировании перехода кочевых и бродячих инородцев в разряд оседлых, и распространении на них российского образа жизни и православия. Для достижения этой цели предлагались довольно заманчивые для инородцев льготы в виде освобождения от уплаты податей, повинностей и сложения недоимок за предыдущие годы. В конечном счете, все это свидетельствовало о стремлении самодержавия лишить сибирских инородцев, в том числе якутов, их права на самоуправление в пределах «Устава» 1822 г. и являлось частью национальной политики России.
Однако эти попытки по разным причинам не увенчались успехом. 2 июня 1898 г. император Николай II утвердил «Временные положения о крестьянских начальниках в губерниях Сибири», согласно которым все административные, судебные, полицейские функции на местах сосредоточивались в руках выборных крестьянских начальников. Иркутскому генерал-губернатору было предписано «приблизить устройство инородцев к общему типу устройства и управления крестьян, подчинить инородцев крестьянским начальникам, способствовать ускорению естественного процесса обрусения их» [Федоров, 1999, С. 78-86].
Выполняя указание императора, якутский губернатор В.Н. Скрыпицын в 1902 г. вышел c ходатайством об учреждении в крае института крестьянских начальников и отмене архаичного «Устава об управлении инородцами», уже упраздненного в 1901 г. в Бурятии [Гоголев, 1970, с. 166]. На необходимости изменения «Устава» в 1908 г. настаивал и другой якутский губернатор – И.И. Крафт [Боякова, 2001, С. 37]. В мае 1909 г. Министерство внутренних дел обязало иркутского генерал-губернатора причислить всех кочующих инородцев Восточной Сибири в разряд оседлых и распространить на них действие общего положения о крестьянском общественном устройстве и суде. В связи с этим была развернута большая подготовительная работа.
В результате были выработаны конкретные предложения: все кочующие и часть бродячих инородцев в волевом порядке передаются в разряд оседлых; излишки земли у них передаются в колонизационный фонд, а сами инородцы должны получить земельные наделы; все инородческие органы самоуправления (родовые управления, инородные управы) и суды «словесной расправы» – ликвидируются. Таким образом, создавалась система крестьянского управления и суда; вводился институт крестьянских начальников.
В апреле 1913 г. Министерство внутренних дел представило правительству окончательный проект закона о распространении на Якутскую область действия закона о крестьянских начальниках, по которому округа переименовывались в уезды, а вся территория края делилась на 16 участков, возглавляемых крестьянскими начальниками [Федоров, 1999, С. 85-86]. Однако этот законодательный акт не был реализован: вначале работа над ним была приостановлена в связи с гибелью его вдохновителя П.А. Столыпина, а затем разразившаяся Первая мировая война отодвинула на задний план решение многих социально-экономических проблем Сибири, в том числе касающихся административного реформирования [Боякова, 2001, С. 38].
Демографическая ситуация
На рубеже веков одной из особенностей Якутии оставалась исключительно низкая плотность населения: на 1 кв. км приходилось 0,08 чел. (табл. 1).
Согласно табл. 1, демографическая ситуация в области за этот период оставалась относительно стабильной. Резкое сокращение населения Олёкминского округа с 1897 по 1905 г. (более чем в 2 раза) объясняется передачей в 1898 г. Ленских приисков Иркутской губернии. После этого оставшееся население округа постепенно стало расти, и в 1917 г. составило 15 894 чел. против 14 768 в 1905 г. Население Вилюйского округа увеличилось в течение рассматриваемого периода на 11 914 чел. и достигло 79 857 чел. Если взять более продолжительный период, то население Якутского края имело тенденцию к росту. В 1863 г. в области было 228 060 жителей обоего пола, в 1879 г. – 242 007 чел., а в 1917 г. – 264 136 чел. [Всесоюзная перепись…,1930, С. 218].
Некоторое уменьшение численности населения области в 1917 г. относительно 1897 г. объясняется вышеуказанными территориальными изменениями. Население Якутского края в 1897 г. в территориальных границах 1917 г. составляло 248,4 тыс. чел. [Первая всеобщая перепись…, 1905, с. 6]. Фактический рост населения области за 20-летие между двумя переписями составил 15 736 чел., или 6,3%, в то время как население Европейской России за этот же период увеличилось на 32,5%. Численность жителей Западной Сибири удвоилась, а Восточной – возросла на 53,6% [Аргунов, 1985, с. 29]. Это объясняется, в первую очередь, тем, что в Сибири и ее губерниях миграция, особенно переселение, являлись существенным фактором роста численности. Между тем в Якутии рост населения обеспечивался за счет естественного прироста. Незначительный миграционный процесс в начале века, вызванный некоторым оживлением инфраструктуры экономики (судоходство, почта, телеграф, старательские артели), существенного влияния на динамику роста населения не оказал.
В рассматриваемый период якуты преобладали по численности в составе населения области (в 1897 г. – 221 667 чел., в 1911 г. – 223 497 чел., в 1917 г. – 220 040 чел.). Более половины якутов в 1917 г. жили в Якутском округе, более 1/3 – в Вилюйском, остальные – в других округах. Якуты в демографическом отношении большой подвижностью не отличались, и для этого не было объективных экономических и социальных предпосылок.
Существующая запутанная статистика не позволяет составить объективного представления о численности народов Севера. По данным В.Б. Игнатьевой, в окончательных итогах переписи 1897 г. в Якутской области зафиксировано 11 647 «тунгузов» (объединены тунгусские и ламутские роды), 1558 чукчей, 948 юкагиров, 31 чуванец. Больше половины (71,5%) «тунгузов» проживало в Якутском и Вилюйском округах. Чукчи и юкагиры, а также близкие им чуванцы жили преимущественно в Колымском и Верхоянском округах [Игнатьева, 1994, с. 19, 21; Боякова, 2001, с. 43]. В 1917 г., на основании «административных» источников, М.П. Соколов установил общую численность тунгусов – 12 629 чел., ламутов – 2050 чел., юкагиров – 1358 чел., чуванцев – 51 чел., чукчей – 826 чел. Однако и эти данные, в силу несовершенства дореволюционных программ переписей, не приспособленных к кочевому образу жизни малочисленных народов Севера, также недостаточно достоверны [Игнатьева, 1994, С. 29].
Русское население в 1917 г. в сельской местности насчитывало 15 700 чел.; в городах проживало 9 тыс. чел. Таким образом, общее количество постоянного русского населения определялось примерно в 25 тыс. чел. [Сафронов, 1961, С. 144], что не совпадает с данными переписи 1917 г. Сокращение численности русского населения по сравнению с 1897 г. (30 807 чел.), объясняется той же причиной – передачей большей части Ленских приисков Иркутской губернии.
Сельское население составляло 96% всего населения, городское – 4%. В 1917 г. в городах проживало 11 497 чел. (против 9675 в 1897 г.) [Первая всеобщая перепись…, 1905, с. LXX]. За два десятилетия рост городского населения в абсолютных цифрах составил 1822, или 18,8%. Для более высокого темпа роста горожан не было необходимых условий, главными из которых являются развитая фабрично-заводская промышленность и определенный уровень кустарного производства.
Несмотря на положительный баланс естественного движения населения, смертность, особенно детская, была высокой. Это объяснялось комплексом причин, обусловленных тяжелым социально-экономическим положением жителей края и крайне низким уровнем медицинской помощи населению. Сдерживающим моментом повышения положительного баланса естественного движения населения являлось также невыгодное соотношение полов (табл. 2).
Из табл. 2 видно, что по всем указанным национальностям численность мужчин преобладала над численностью женщин. Такой феномен можно объяснить тем, что на соотношение полов в этом суровом крае влияли тяжелейшие условия жизни и быта женщин, крайне отрицательно сказывавшиеся на их здоровье. Кроме того, имела значение и высокая смертность среди женщин при родах. Об этом свидетельствует заметное сокращение удельного веса и абсолютного числа женщин в репродуктивном возрасте. Переписью 1897 г. зафиксировано, что женщин в возрасте 20-29 лет меньше, чем мужчин, на 2256 чел.; в следующей возрастной группе (30-39 лет) – уже на 3346 чел. [Первая всеобщая перепись…, 1905, С. 110]. Что касается русского населения, то оно соответствует общей ситуации в Сибири, особенно в ее восточной части, из-за преобладания мужского состава среди переселенцев и ссыльных. В Якутской области эта разница выражена еще ярче, и соотношение мужчин и женщин составляет 53,3% к 46,7%.
Вопросы демографии рассматриваемого периода еще до конца не изучены; многие данные по численности населения и ее составляющим противоречивы. B этом просматривается неудовлетворительное состояние статистики в дореволюционной Якутии.
Как видно из табл. 3, численность мещан довольно интенсивно росла, а купцов значительно сокращалась. Представляется, что более мелкие купцы разорялись, более крупные становились мощнее. В начале XX в. усилилось национальное купечество. Активно наращивали торговые обороты, вели предпринимательскую и в то же время благотворительную деятельность якутские купцы: Н.Д. Эверстов – Сэрбэкэ, Г.В. Никифоров – Манньыаттаах уола, М.Г. Васильев, Н.О. Кривошапкин, С.П. Алексеев, И.П. Антипин, И.Т. Павлов и др.
Численность лиц духовного звания всех христианских исповеданий и их семей сокращалась. Но духовенство, будучи сращенным с властью, имело большие государственные привилегии, освобождалось от личных податей, воинской повинности и телесных наказаний. К 1917 г. в Якутской области действовали 134 православных храма (церквей, монастырей и часовен), в которых служило 281 духовное лицо. Основная часть священнослужителей (более 77%) являлась уроженцами области и свыше 36% – якутами. Наблюдалась достаточно четкая династическая преемственность: более 55% церковно-и священнослужителей Якутской епархии являлись детьми духовных лиц [Юрганова, 2005, С. 12, 92, 95].
Казачество в Якутской области было представлено Якутским городовым пешим полком. В последующие годы оно продолжало численно сокращаться. К 1917 г. в Якутии и Охотском уезде было 16 пятидесятников, 26 урядников и 369 казаков [НА РС (Я), Ф. 389И, Оп. 1. Д. 16. Л. 3]. Казачий полк, в основном, выполнял полицейские функции и состоял в охране государственных учреждений.
Социальное расслоение якутского общества было не столь контрастным, как в центральных губерниях России. В Якутии не имелось фабрик и настоящего машинного производства. В связи с этим число рабочих в Якутии составляло ничтожную часть населения и представляло собой непосредственных производителей, занимавшихся кустарным, домашним и отхожим промыслами. Первые два десятилетия XX столетия характеризуются отсутствием промышленного пролетариата и национальной буржуазии.
Шел процесс социальной дифференциации и в деревне. Но из-за отсутствия данных сплошного хозяйственного обследования практически невозможно определить численность и границы социальных групп сельского населения, занимавшегося многопрофильным хозяйством (скотоводство, земледелие, охота, рыболовство и т.д.), затрудняющим выявление доли материальной обеспеченности за счет каждого из его составляющих. Тем не менее, сохранились данные о появлении в начале ХХ в. крупных хозяйств, в которых достаточно успешно применялись технические и агрономические достижения. Наиболее известным из них было хозяйство качикатского фермера С.П. Барашкова. По переписи 1917 г., из 51 850 наличных хозяйств в южных округах 4% хозяйств совсем не имели скота, 18,4% имели до 3 голов; 55,9% – по 3-10 голов; 16,1% по 10-20 голов и 3,1% были собственниками 20 голов скота. Совсем не было посевов у 14,93% хозяйств, до 0,5 десятины – у 43,26%, по 0,5-2 десятины у 34,97% и свыше 2 десятин – у 6,89% [Халдеев, 1924, С. 7]. По данным М.K. Расцветаева, в 1917 г. кулаков было 7%, середняков – 50%, бедняков – 42% и батраков – 1%. Но в доле батраков он сомневался, утверждая, что она составляла никак не менее 8-10% [Расцветаев, 1932, С. 136].
Ширилось применение наемного труда в деревне. По Якутскому округу в среднем 7,3% хозяйств использовали наемный труд, в сельских обществах этот процент достигал более высоких показателей [Соколов, 1925, С. 19]. Однако приведенные данные не отражали остроты классового противостояния на селе, поскольку она была значительно нивелирована патронажными взаимоотношениями членов общества.
Зародившаяся в последней четверти XIX в. национальная интеллигенция в начале XX в. продолжала формироваться и по мере развития просвещения и культуры количественно увеличивалась, укрепляла свои позиции в общественной жизни края, сама становилась участницей «производства» духовных знаний, выразительницей новых общественных потребностей родного народа. В 1905 г., по подсчетам И.И. Майнова, в Якутской области насчитывалось 318 «всякого рода служилых людей, составляющих наиболее образованную часть населения», в том числе в г. Якутске 155 чел. «служилой интеллигенции» [Майнов, 1927, С. 373-374]. В 1917 г. в городских и начальных училищах Министерства народного просвещения работали 115 учителей – самого многочисленного отряда интеллигенции.
Такова была социальная структура якутского общества в начале XX в., значительно отличавшаяся от социальной структуры центральных губерний Российской империи. Разделение между слоями населения было слабо выражено в силу специфических особенностей края: традиционного уклада жизни; зачаточного состояния промышленного производства; отдаленности от центра, экстремальных природно-климатических условий и др. Все они в совокупности предопределяли довольно инертное состояние общества по отношению к происходившим в России того времени событиям.
Ссыльные в составе населения Якутии
В начале XX в. режим самодержавия находился в глубоком кризисе. В связи с этим ссылке в Якутскую область, особенно по политическим мотивам, отводилось осoбое место в системе карательной политики царизма как наименее благоприятной по географическому положению, природно-климатическим условиям, культурно-бытовому уровню коренного населения, имевшего иной уклад жизни. Эти объективные факторы делали Якутию незаменимым местом для осуществления карательной политики царизма в отношении уголовных элементов и политических противников в виде ссылки. Ее состав по категориям оставался прежним: ссыльные поселенцы, сосланные на житье, и административно ссыльные. В их числе наибольший удельный вес занимала уголовная ссылка. Все расходы по ее со держанию лежали на плечах местного населения, и влияние этого вида ссылки на окружающих было крайне пагубным.
На 1 января 1911 г. ссыльных всех категорий в Якутской области числилось 4733 чел., тогда как в Иркутской губернии на эту дату – 55 536, Енисейской – 44 545, Забайкальской области – 14 669, всего 119 483 чел., что в среднем составляло 5,2% к общему числу сельского населения этих губерний и областей. В Иркутской губернии этот показатель составлял 1/10 сельского населения [РГИА, Ф. 1284, Оп. 194. Д. 24. Л. 21.], в Якутии – 1,8%, т.е. почти в три раза ниже среднего показателя по Восточной Сибири. Тем не менее, и эта нагрузка на местное население ввиду исключительно тяжелых условий его жизни порождала много тягот и вызывала постоянное недовольство.
Ее тяжесть признавали и губернаторы области. В.Н. Скрыпицын в отчете за 1902 г. писал: «За исключением сектантов, все прочие категории общеуголовных ссыльных совершенно не склонны к мирным занятиям, предаваясь скорее тунеядству, разгулу, кражам и оказывая растлевающее влияние на местных жителей». Для облегчения жизни коренного населения губернатор ставил вопрос о причислении Якутской области «к местностям, совершенно изъятым от водворения общеуголовных ссыльных» [РГИА, Ф. 1284. Оп. 194. Д. 134. Л. 7-8]. Такие ходатайства вносили и последующие губернаторы, но желаемых результатов они не достигали. Основную массу ссыльных по-прежнему составляли осужденные за уголовные преступления. Численность политических, в зависимости от обстановки, менялась. На 1 января 1900 г. в Якутской области их было 124 чел., в 1905 г. – 231, в 1906 г. – 49, в 1910 г. – 420, в 1914 г. – 256, в 1917 г. – 350 чел. [Казарян, 1998, с. 306].
Осложнение внутриполитической обстановки в результате расширения революционного движения в России и усиление борьбы с ним со стороны карательных органов власти привело к росту численности ссылаемых в Сибирь, в том числе в Якутскую область. По мере изменения обстановки в регионах водворения ссыльных и с учетом вытекавших из нее требований центральная власть издавала указы и другие нормативные акты, регулировавшие карательную политику, осуществляемую через ссылку. Император Николай II издал указ от 12 июня 1900 г. «Об отмене ссылки на житье и ограничении ссылки на поселение по суду и по приговорам общественности» в Сибири и Закавказье. Однако этот указ не касался ссылки на поселение и административной ссылки [Казарян, 1998, С. 191-200; 1999, С. 87-90], поэтому его последствия были ограниченными.
В 1903 г., последовало ужесточение режима надзора за политическими ссыльными. Якутск и приленские селения, более благоприятные для поселения, были изъяты из числа пунктов для водворения политических ссыльных. Но ввиду ограниченности числа расположенных селений, вдали от Ленской магистрали, это предписание не всегда выполнялось.
В связи с русско-японской войной (1904-1905 гг.) Иркутское генерал-губернаторство было объявлено прифронтовой территорией с введением военного положения. В этой ситуации Якутская область снова стала местом ссылки для лиц, удаляемых с территорий, где введено военное положение. Эта мера была направлена также на ослабление революционной работы среди войск вдоль Транссибирской магистрали.
После «романовского» вооруженного протеста политических ссыльных в 1904 г. внутри Якутской области наступило послабление по отправке ссыльных на Север. Более того, в начале 1905 г. якутский губернатор В.Н. Булатов получил согласие иркутского генерал-губернатора П.И. Кутайсова на оставление их в Якутском округе. С этого времени, за редким исключением, всех обвиненных в политических преступлениях и в политической неблагонадежности распределяли в южных округах.
Социальный состав массовой политической ссылки после 1905 г. существенно отличался от состава народнической ссылки. В 80-е годы XIX в. рабочим был каждый шестой-седьмой ссыльный, после 1905 г. – каждый четвертый и пятый. Высокий удельный вес служащих и учащихся (52,7%) в составе политических ссыльных 1880-х годов отразил разночинский характер освободительного движения той эпохи. Так, Э.Ш. Хазиахметов [1990, с. 59], анализируя партийный состав политических ссыльных в Якутии, приводит интересные данные. В 80-90–е годы XIX в. среди них самую большую долю имели народники (43,1%), представлявшие собой в этот период наиболее динамичную политическую силу. Вместе с тем процент социал-демократов в этой среде с самого начала возникновения их организаций был весьма высоким (34,7%). И этот уровень, подвергаясь колебаниям в течение всего межреволюционного периода, достиг в годы Первой мировой войны апогея (37,2%), что вполне объяснимо.
Царизм в социалистическом движении сразу увидел своего опасного врага и принимал самые жесткие меры, имевшиеся в арсенале его карательной политики, по отношению к участникам этого движения, особенно к большевикам. Доля последних среди политссыльных в 1906-1907 гг. составляла 12,3%. Что касается меньшевиков, то их доля была незначительной (3,1%), хотя в своих рядах в ноябре 1917 г. они имели 143 тыс. членов [Политические партии…, 1996, С. 359]. Это можно объяснить тем, что программные документы, мировоззренческие позиции меньшевиков и их умеренные практические действия не вызывали жестких мер по отношению к ним со стороны царизма. Доля эсеров в рассматриваемый период была стабильно высокой (29,2%), что отражало степень жесткости наказания их со стороны властей с учетом методов, приемов и средств их борьбы.
Жизнь и деятельность ссыльных большевиков в Якутии достаточно обстоятельно освещена. Безусловно, большевики вели бескомпромиссную борьбу не только с существующим режимом, но и со своими идейными противниками за торжество своих идеалов и в этой борьбе имели бесспорные успехи. Однако советские исследователи, следуя заданной схеме, историю Якутии этого периода подменяли историей политической ссылки, особенно историей деятельности ссыльных большевиков, допуская при этом выборочный подход к другим категориям ссыльных, хотя наряду с большевиками в ссылке находились представители и других партий, боровшихся против царского режима. Среди них – эсеры, меньшевики, кадеты, жизнь и деятельность которых мало изучена или вообще не исследована и дело не только в предубежденном подходе, но и в отсутствии достаточных документальных источников. В центральных и местных архивах пока не обнаружено широкого массива сведений об этих партиях, хотя, например, эсеры представляли собой самую крупную политическую организацию в Якутии и имели большой авторитет среди местного населения вплоть до 1920-х годов. При этом в якутской ссылке побывали почти все руководители партии эсеров.
В Якутске в 1915-1916 гг. отбывала ссылку «бабушка русской революции» Е.К. Брешко-Брешковская (1844 – 1934), одна из основателей, лидеров и идеологов партии социалистов-революционеров и ее террористического крыла. В 1910-1914 гг. в Якутской области находился член ЦК партии эсеров В.М. Зензинов (1880 – 1953), водворенный в крошечное селение Русское Устье на побережье Северного Ледовитого океана из-за «склонности к побегам», один из которых он совершил, будучи ранее высланным в Якутск в 1907 г. Он прославился своими этнографическими исследованиями ранее почти неизвестной субэтнической группы русских старожилов Арктики. В начале ХX в. ссылку в Верхоянске отбывали лидеры Польской социалистической партии Б. Веселовский и К. Петкевич. Находясь в Вилюйске в 1895-1900 гг., написал ряд работ, ставших идеологической основой партии «Рабочий заговор», подготовившей, в свою очередь, образование в России партии анархистов, Ян Вацлав Махайский (Вольский) (1867 – 1926). Большой вклад в общественно-политическое и социокультурное развитие Якутии начала ХX в. внесли оставшиеся в крае после отбытия срока ссылки народники и эсеры: педагог и фольклорист В.М. Ионов, врач М.В. Сабунаев, фотограф В.П. Приютов, консерватор музея П.В. Оленин и др.
Среди сосланных на житье религиозные ссыльные занимали значительное место. В середине 90-х годов XIX в. в 11 селениях, где проживали скопцы, насчитывалось 1329 душ, в том числе 766 мужчин и 563 женщины. В распоряжении жителей этих селений находилось 11 726 дес. земли. На каждую душу приходилось по 8,8 дес. земли [Башарин, 1989, С. 138]. Ввиду естественной убыли, численность скопцов постепенно сокращалась. Во всех селениях шел беспрерывный процесс расширения посева зерновых и повышения их урожая. Значительная часть урожая поступала на рынок в качестве товарной продукции. На развитие земледелия в Якутии скопцы оказали большое влияние. По решению правительствующего Сената от 25 июня 1905 г. на сектантов-скопцов были распространены «милости» Высочайшего Манифеста от 1 августа 1904 г., предоставившего им наравне со ссыльными других категорий, право на свободное передвижение по Сибири и даже по Европейской России [РГИА, Ф. 1284. Оп. 194. Д. 62. Л. 4]. Получив свободу, большинство скопцов по мере ликвидации своих хозяйств, выехало из области. Покидая свои селения, скопцы оставили около 10 тыс. дес. земельных угодий. На эти земли уже летом 1907 г. прибыло 70 семей переселенцев численностью 330 чел. [Сафронов, 1961, С. 135-136]. На этом реализация переселенческой политики официальной власти в отношении Якутии завершилась.
Российский император 5 августа 1896 г. своим указом повелел духоборов и других сектантов, отказавшихся по своим религиозным убеждениям нести военную службу и по этой причине находившихся в дисциплинарных батальонах, выслать в административном порядке в Якутскую область на полный срок их рекрутской службы, т.е. на 18 лет, без права отлучки из пределов области [НА РС (Я), Ф. 12И. Оп. 6. Д. 105. Л. 41]. Под поселение духоборов в устье р. Нотора, впадающей в р. Алдан и 300 верстах от Якутска, была выделена в 1898 г. довольно большая площадь земли в 2226 дес., однако из них полезных площадей оказалось очень мало: пашни – 8,5 дес., покоса – 277 дес., остальное – леса и кустарники [НА РС (Я), Ф. 12И. Оп. 6. Д. 105. Л. 60].
В переселенческой судьбе духоборов важная роль принадлежит одному из первых врачей-якутов – П.Н. Сокольникову, выпускнику медицинского факультета Московского университета. Якутские духоборы с помощью Л.Н. Толстого добились разрешения на выезд своих жен и детей в Якутскую область. Великий писатель порекомендовал им надежного человека для сопровождения до Якутска. Этим человеком и был П.Н. Сокольников, выезжавший по окончании учебы на родину. Л.Н. Толстой несколько раз встречался с П.Н. Сокольниковым, затем продолжительное время находился с ним в переписке. Молодой врач со своей задачей справился успешно, и летом 1899 г. он сопроводил жен и детей духоборов в Якутск [Сафронов, 1961, С. 131; Пинигин, 1978, С. 45-53].
Число поступлений новых партий духоборов ежегодно увеличивалось и к 1900 г. вместе с членами семей их было уже 153 души обоего пола [НА РС (Я), Ф. 12И. Оп. 6, Д. 105. Л. 60]. Возник сложный вопрос жизнеобеспечения. Для его решения духоборы стали просить о перемещении некоторой группы людей из бассейна Ноторы в другие, благоприятные для организации земледельческих хозяйств места. По ходатайству якутского губернатора В.Н. Скрыпицына, иркутский генерал-губернатор в 1900 г. разрешил образование двух новых поселений для духоборов в Якутском округе: на р. Амга в 18-20 верстах ниже Амгинской слободы (в 190 верстах от Якутска), которое назвали Отрадным и в урочище Маган (в 16 верстах от Якутска), названном Прохладное. Позднее генерал-губернатор заметил, что «оба места удобны для сельской культуры. Ссыльные эти будут для области столь же полезны в отношении развития земледелия и сельского хозяйства, как и скопцы» [РГИА, Ф. 1284. Оп. 194. Д. 127. Л. 52]. Однако эти прогнозы не оправдались. Пребывание духоборов в области было непродолжительным и сопровождалось переселением с места на место, отнимавшим много сил и энергии, да и времени на новое обзаведение и обустройство хозяйств.
Духоборы с большой радостью встретили Высочайшее повеление Императора от 26 февраля 1905 г. об освобождении их от ссылки с правом повсеместного проживания в империи. «Милостью» этой воспользовались все духоборы: 76 мужчин, 49 женщин и 73 ребенка. Они последовали примеру своих кавказских единоверцев, выехавших в Канаду. Через Л.Н. Толстого они добились разрешения эмигрировать в эту же страну и выехали вскоре туда [Обзор…, 1906, С. 43].
Таким образом, ссыльные всех категорий оставались важной частью якутского социума и в начале ХХ в. С нарастанием революционного подъема в России наряду с уголовными и религиозными ссыльными, составлявшими по-прежнему абсолютное большинство водворявшихся в регион для отбытия наказания преступников, неуклонно росло число политических ссыльных. Их целенаправленная деятельность, выход на арену новой политической силы – национальной интеллигенции, развитие просвещения и образования способствовали изменению общественно-политической ситуации в Якутии и углублению радикальных настроений в обществе.
_____________________________
Автор статьи: Федоров Василий Игнатьевич, д.и.н., ведущий научный сотрудник отдела истории и арктических исследований Института гуманитарных исследований и проблем малочисленных народов Севера СО РАН
Социальная структура якутского общества
В начале века общественное положение различных слоев населения Якутской области продолжало определяться сословным делением. В регионе были представлены все сословия и социальные группы: дворянство, духовенство, купечество, мещане, крестьянство, военное сословие, ссыльные и инородцы.
В России большую часть дворян составляли русские, доля которых, по переписи 1897 г., в Якутской области составляла 11,4%, или 30 807 чел. Из этого числа потомственными и личными дворянами являлись 1138 чел. Кроме того, имелось незначительное число дворян других национальностей (немцев и поляков) – главным образом чиновников. В г. Якутске проживали 453 чиновника-дворянина, остальные – в других городах области. Большинство из них занимали руководящие посты в аппаратах управления области и округов. Представители дворянского сословия работали также врачами, преподавателями училищ; немало было ссыльных, в основном политических, принадлежавших к этому сословию.
Дворянство на рубеже двух веков в Якутии состояло из приезжих, за исключением двух якутов, получивших личное дворянство за выслугу лет, и являлось, таким образом, «привнесенным» явлением, в котором не было места ни для местных русских, ни для якутов. Но, с другой стороны, нельзя не отметить, что представители этого весьма малочисленного сословия были проводниками русской и европейской культуры, исправно несли службу, занимались благотворительностью; наиболее предприимчивые из них стояли у истоков зарождения промышленности и торговли в крае (табл. 3).