Социально-демографическая ситуация.

Масштабная мобилизация на фронт, значитель­ные боевые потери, суровые условия жизни и труда в тылу тяжело отразились на социально-демогра­фической ситуации в стране: резко сократилась численность населения, деформировалась его демо­графическая структура, отмечался отрицательный прирост населения (превышение уровня смертности над рождаемостью). В тыловых районах Советского Союза, в том числе в Якутии, фиксировались тен­денции депопуляции.

В непростых условиях военного положения орга­нами государственной власти были предприняты меры по социальной защите населения, прежде всего самых уязвимых ее категорий – семей фрон­товиков и инвалидов войны. Согласно указу Пре­зидиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1941 г. «О порядке назначения и выплаты пособий семьям военнослужащих рядового и младшего на­чальствующего состава в военное время», по со­стоянию на 1 мая 1942 г. в Якутии пособия полу­чала 7861 семья, к 1 ноября 1942 г. число таких семей возросло в 2 раза. Средний размер пособия на одну семью составлял 107 руб. в месяц [Якутия. Качество жизни..., 2015, С. 17-19]. За все годы Ве­ликой Отечественной войны им было выплачено государственных пособий и пенсий на сумму более 62 млн руб., около 5 млн руб. выдано в виде едино­временных пособий [Якутия. Великая Отечествен­ная в цифрах, 2010, С. 192].

Инвалидам Великой Отечественной войны пен­сии назначались согласно постановлению СНК СССР от 16 июля 1940 г. № 1269 «О пенсиях воен­нослужащим рядового и младшего начальствующе­го состава срочной службы и их семьям» [ГАРФ, Ф. А-413. Оп. 1. Д. 364. Л. 168]. Известно, что в рес­публике на 1 января 1942 г. было 869 инвалидов, на 1 октября 1943 г. – 1927, 1 декабря 1943 г. – 2093, 1 января 1944 г. – 2151, 1 января 1945 г. – 3754 [Там же, Л. 168-172]. По состоянию на 1943 г. им было выплачено пенсий на сумму 2864,1 тыс. руб. и 356 тыс. руб. единовременных пособий [Якутия. Ка­чество жизни..., 2015, С. 19].

Инвалиды Великой Отечественной войны пользо­вались установленными государством льготами по налогам и поставкам продуктов сельского хозяйст­ва. По данным 15 районов ЯАССР, в 1943 г. было освобождено от военного налога 597 хозяйств на сумму 148 734 руб., от сельхозналога – 396 хозяйств на сумму 41 529 руб., от обязательных поставок сель­хозпродуктов (мясо, масло, молоко и т.д.) – 526 хо­зяйств (344,9 ц сельхозпродуктов).

По решению правительства инвалидам также предоставлялось преимущественное право зачисле­ния на работу во все государственные и коопера­тивные предприятия, организации. К началу 1945 г. в Якутии было трудоустроено более 3 тыс. инвали­дов Великой Отечественной войны, свыше 60 чел. проходили обучение для последующего устройства на работу [ГАРФ, Ф. А-413. Оп. 1. Д. 459. Л. 26].

В годы войны в нескольких районах республики были открыты дома инвалидов – Мархинский, Олёкминский, Ороченский, Вилюйский, Усть-Алданский, Чурапчинский, а также Интернат инвали­дов Отечественной войны. Инвалиды проходили лечение в санатории «Абалах» и тубсанатории «Красная Якутия». В 1945 г. в арендованном на лето у республиканского потребительского союза «Холбос» здании был впервые открыт Дом отдыха для участников Великой Отечественной войны [Там же, Д. 602. Л. 101-102, 104-106].

Такая социальная поддержка семей фронтовиков и инвалидов для большинства из них была единст­венным источником материальной помощи. К со­жалению, эти меры не смогли кардинально повли­ять на складывавшуюся в республике сложную социально-демографическую ситуацию.

О тяжелом продовольственном положении в Яку­тии на самом высшем уровне – ЦК ВКП(б), НКВД СССР – стало известно в 1942 г. Осенью 1942 г. с целью проверки и оказания помощи в республику была командирована группа руководящих работни­ков Наркомзема, Наркомздрава и Наркомфина РСФСР во главе с заместителем председателя СНК РСФСР А.Н. Суховым. Комиссия выявила закрытие 3 туберкулезных санаториев, 5 туберкулезных и 19 фельдшерско-акушерских пунктов, почти всех трахоматозных пунктов, 2 курортов и ряда других медицинских учреждений. Чтобы исправить ситуа­цию, Советом Народных Комиссаров РСФСР уже в октябре того же года было выделено 1014 тыс. руб. Кроме того, на капитальный ремонт медицинских учреждений было направлено 305 тыс. руб., на строи­тельство дезинфекционной станции в Якутске – 300 тыс. руб., приобретение предприятиями здраво­охранения используемых в качестве медицинского материала хлопчато-бумажных тканей – 300 тыс. руб. [РГАСПИ, Ф. 17. Оп. 121. Д. 138. Л. 46-47].

Финансовая помощь укрепила сеть учреждений здравоохранения Якутии. Число туберкулезных больниц, особенно в сельской местности, значи­тельно увеличилось. Если в 1941 г. в республике работал лишь один туберкулезный диспансер (в г. Якутске), то к концу войны их стало 15, причем большинство были открыты в сельской местности. В 1945 г. функционировали девять тубсанаториев на 479 коек, семь из которых находились в селах рес­публики. К концу войны количество основных опорных пунктов борьбы с трахомой на селе – врачебных окулистических и сестринских трахома­тозных пунктов – стало соответственно 9 и 30 против 2 и 21 в 1941 г. [Николаев, Бегиев, 2007, С. 108-110]. Произошел рост числа женских и дет­ских консультаций с 2 в 1940 г. до 16 в 1945 г. В целом сеть учреждений здравоохранения расши­рилась. Если в 1940 г. было всего 40 больниц, то в 1943-1945 гг. – 53, 45, 48 соответственно. Возросло и число амбулаторий, фельдшерских, фельдшерско-акушерских пунктов [Сивцева, 2000, С. 82].

Однако, несмотря на отмеченное укрепление от­расли здравоохранения, население страдало от рос­та заболеваний, вызванных хроническим недоеда­нием, ухудшением условий жизни. Так, в 1941 г. от туберкулеза умерло 22,9%, в 1942 г. — 36,8% от числа всех умерших за это время, против средних по РСФСР 11-12%. Широкое распространение по­лучили такие болезни, как брюшной и сыпной тиф, паратиф, корь, скарлатина, коклюш, дифте­рия, грипп, дизентерия. В сравнении с показателя­ми 1941 г., число заболевших сыпным тифом в 1942 г. возросло в 3,5 раза, коревой краснухой – в 3 раза, цингой – в 9 раз [Там же, С. 116, 119].

В годы Великой Отечественной войны серьезная помощь была оказана детям, оставшимся без попе­чения родителей. В 1942 г. Совет Народных Комис­саров РСФСР ассигновал Якутской АССР из бюд­жетного резерва 322,5 тыс. руб. на организацию и устройство интернатов, дополнительных мест в дет­ских домах и др. [РГАСПИ, Ф. 17. Оп. 121. Д. 138. Л. 46]. Благодаря этой финансовой поддержке сеть государственных интернатов расширилась. Если в 1939 г. число воспитанников интернатов составляло 3,3 тыс. чел. (это были дети из отдаленных сел, не имевшие возможности посещать школы), то в 1941-1942 гг. – 8 тыс. чел., а в 1945-1946 гг. – более 9 тыс. чел. Значительно расширилась сеть детских домов: в начале войны в республике действовало 7 подобных учреждений, в конце – 28 с охватом 1845 детей [Николаев, Бегиев, 2007, С. 108].

Помимо вышеуказанных государственных учреж­дений, для детей также организовывались колхоз­ные интернаты и общежития. Например, в 1943/1944 уч. г. в Сунтарском районе был открыт 21 колхозный интернат на 440 учащихся, из них 145 являлись детьми фронтовиков, 100 – круглыми сиротами. В 1942/1943 уч. г. в Усть-Алданском районе действовало 56 колхозных интернатов с охватом 799 чел. Все колхозные интернаты содержались на средства колхозов [Якутия. Великая Отечественная в цифрах, 2010, С. 221].

Таким образом, предпринятые меры социальной поддержки, несомненно, сыграли важную роль в улучшении положения населения. Социальная по­мощь в годы войны была адресована семьям воен­нослужащих, оставшимся без кормильцев, инвали­дам Великой Отечественной войны, а так же детям, оставшимся без родителей. Была оказана серьезная финансовая помощь учреждениям здравоохранения республики.

Однако война внесла серьезные коррективы в состояние численности населения, его состав, дви­жение (естественное, миграционное) – эти демо­графические показатели изменились в худшую сто­рону.

С 1941 по 1945 гг. численность населения ЯАССР сократилась на 54,3 тыс. чел. (13%) (табл. 12). Дан­ный показатель оказался близок к общесоюзному: общие людские потери населения Советского Сою­за за годы войны составили 12-13,5% [Население России..., 2001, С. 132].

Удельный вес населения городов и рабочих посел­ков Якутии вырос с 33% в 1941 г. до 41,7% в 1946 г., а сельского – сократился с 67 до 58,3% соответст­венно (табл. 12). Численность проживающих в город­ских поселениях увеличилась на 13,6 тыс. чел. Рост произошел в основном (на 96,9%) за счет админи­стративно-территориальных преобразований и положительных показателей миграции, а также (только на 3,1%) за счет естественного движения (превыше­ния рождаемости над смертностью).

Формирование новых рабочих поселков и разви­тие городских населенных пунктов велось с учетом требований военного времени: в них сосредоточи­валась добыча золота, олова, слюды, угля, была организована рыбодобыча для нужд фронта и др. Всего за 5 лет, с 1941 по 1945 гг., возникло 12 рабо­чих поселков (ранее часть из них находилась в статусе сельских населенных пунктов): Покровск, Чагда, Нагорный, Чульман, Верхне-Сталинск, Спо­койный, Юр, Янский, Быковский, Тит-Ары, Трофимовск, Батагай. По этим же причинам получили дальнейшее развитие города Томмот, Верхоянск, Среднеколымск (заметим, что в г. Среднеколымске также были расположены Колымское пароходство Дальстроя и торговая база) и столица республики Якутск [Сивцева, 2000, С. 14-17].

Кроме того, численность городского населения увеличивалась вследствие притока в республику различных специалистов (с открытием воздушной перегоночной трассы Аляска — Сибирь и т.д.), спецпоселенцев, эвакуированных (известно о 200 чел. [Алексеев, Исупов, 1986, С. 149]) и др.

Наличие брони у мужчин, занятых в промыш­ленности, также должно было способствовать ста­билизации численности горожан. Тем не менее из­вестно, что с 1939 по 1945 г. количество женщин, занятых в промышленности, увеличилось в 2 раза, в строительно-монтажных работах, на транспорте и предприятиях связи – в 1,8 раза, в здравоохране­нии – в 1,4 раза [Сивцева, 2000, С. 36].

В отличие от городского, сельское население ре­гиона, наоборот, сократилось на 67,9 тыс. чел. Это произошло вследствие мобилизации на фронт и миграционного оттока (на 44,8%), преобразования сельских населенных пунктов в рабочие поселки (на 34,2%), а также отрицательных показателей ес­тественного движения, превышения смертности над рождаемостью (на 21,0%) [Сивцева, 2017а, С. 139].

В сельской местности (за исключением северных районов, где бронь распространялась на промысло­вых охотников) бронь на мужчин не распространя­лась, поэтому с самого начала войны стала остро ощущаться проблема дефицита рабочей силы и ква­лифицированных кадров. Так, отмечалось, что в колхозе «Комбайн» Олёкминского района из 175 трудоспособных мужчин в возрасте от 16 лет и старше, работавших в 1940 г., ушли в армию и на трудовой фронт 114 чел. (т.е. 2/3), а в колхозе «Новая жизнь» Усть-Алданского района из 30 чел. – 29 (т.е. почти все). Кроме того, в армию была призвана значи­тельная часть руководящих кадров сельского хозяй­ства республики и колхозов. Только за первые два года с начала войны в армию ушли 445 председате­лей колхозов [Петров, 1992, С. 105-106].

В целом сокращение численности населения Яку­тии (за 1941-1945 гг. на 54,3 тыс. чел.) произошло в основном за счет миграционной (на 40,4 тыс. чел.), а также естественной убыли (на 13,9 тыс. чел.). Для малонаселенной (численность населения ЯАССР на 1 января 1941 г. составляла 419 тыс. чел.) и находя­щейся в глубоком тылу республики это стало существенной потерей [Сивцева, 2017а, С. 140].

За годы Великой Отечественной войны миграци­онная убыль населения в Якутии предположитель­но составила более 40 тыс. чел. Свыше 62 тыс. чел. были мобилизованы на фронт [Память..., 1992 – 2009; Габышев, 2015, С. 28-29; Петров, 2015, С. 241], приток же в республику составил более 17 тыс. чел. Это были квалифицированные кадры, спецпоселенцы, эвакуированные (как указывалось выше), а также демобилизованные по ранению. Всего верну­лись с фронта 15 754 чел., в том числе 3754 комис­сованных ранее по ранению бойцов (по данным Военного комиссариата ЯАССР за 1947 г.) [Петров, 2015, С. 241; 2016а, С. 41].

В отношении безвозвратных потерь мобилизован­ных в действующую армию важно привести резуль­таты последних исследований. По мнению истори­ка Ю.Д. Петрова, количество воинов-якутян, погиб­ших на фронтах Великой Отечественной войны, составляет 38 415 чел., пропавших без вести, попав­ших в плен и не вернувшихся по разным причи­нам на родину – 11 217 чел. [Петров, 2016а, С. 41; 2016б, С. 26]. В книге «Память», представляющей собой мемориал памяти воинов-якутян, зафиксиро­вано 26 373 погибших на полях сражений, умерших от ран, пропавших без вести. Кроме того, в книгу включены имена 12 248 чел., призванных военкома­тами республики, но не вернувшихся домой. Ко­нечно, не все они погибли. Из них, по версии М.П. Габышева, руководителя редакционной колле­гии книги «Память», могли погибнуть 5-6 тыс. чел. В этом случае число погибших воинов-якутян может составить 31-32 тыс. чел. (26,3 + 5-6 тыс.). Вы­шеупомянутые 12 тыс. чел. были инженерно-техни­ческими работниками и временными рабочими многочисленных геологических экспедиций, стара­телями артелей Аллах-Юньского, Тимптонского, Учурского и Алданского районов. Среди них вре­менные рабочие местной промышленности Алдана и Якутска, а также спецпоселенцы Алданского района, которых стали призывать с 1942 г. с условием полного восстановления гражданских прав и свобо­ды всех членов семьи. По понятным причинам после войны они не вернулись в Якутию, за ис­ключением немногих [Габышев, 2015, С. 30].

По обеим версиям (Ю.Д. Петров и П.Д. Петров; книга «Память»), размер безвозвратных потерь сре­ди мобилизованных на фронт является весьма вну­шительным – половина (и даже больше) всех мо­билизованных в 1941-1945 гг. Причиной столь крупных потерь могла стать масштабная мобилизация якутян на фронт в начале войны (около 41 тыс. чел. в 1941 и 1942 гг., т.е. 66% от общего числа мобилизованных за весь период войны), ко­гда шли наиболее ожесточенные сражения со зна­чительными потерями в живой силе. Большие по­тери в начале войны подтверждаются данными Министерства обороны Российской Федерации и исследователями Института российской истории РАН. К тому же якутяне слабо владели русским языком, собирались в спешном порядке, не успева­ли пройти полноценную боевую подготовку.

Существенную роль в миграционном движении населения Якутии оказали спецпоселенцы. Их значительный приток в ЯАССР был связан с постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 6 января 1942 г. «О развитии рыбных промыслов в бассейнах рек Сибири и Дальнего Востока». Обусловленные реализацией данного постановления меры должны были решить задачу освоения рыбных промыслов и добычи рыбы на Крайнем Севере.

С июня по сентябрь 1942 г. в Якутскую АССР всего прибыло 9080 чел. В основном это были принудительно высланные литовцы (3886 чел.) и финны (3694 чел.). Главным местом их расселения являлись районы Крайнего Севера — Булунский и Усть-Янский. По состоянию на март 1943 г. они проживали в Булунском (4463 чел.), Усть-Янском (1370), Жиганском (213), Кобяйском (200), Ленском (1408), Олёкминском (792), Орджоникидзевском (334 чел.) районах, а также еще около 300 чел. проживали в других районах республики [Сивцева, 2000, С. 56]. Кроме того, в 1944 г. в Якутию были направлены 280 калмыков, более 90 крымских татар, а также чеченцы, ингуши, карачаевцы, греки, болгары, армяне. Калмыки работали на кирпичном заводе Орджоникидзевского района и Сангарском каменноугольном руднике Главсевморпути [Бугай, 1992, С. 82–83].

Смертность среди принудительно высланных в Якутию была высокой. Люди умирали от недоедания, сложнейших условий жизни и труда. Самое тяжелое сегодня – осознавать, что среди них было много детей. Согласно учету, произведенному 1 октября 1944 г., из более чем 10,8 тыс. спецпоселенцев почти половину (5,2 тыс. чел.) составляли дети до 16 лет [ГАРФ, Ф. Р-9479. Оп. 1. Д. 187. Л. 224].

Кроме того, существовали внутриреспубликанские миграции, вызванные перегоном скота вследствие бескормицы, засухи и неурожая 1939-1942 гг., связанные с принудительным переселением колхозников Чурапчинского района на рыбодобычу, перемещением колхозников из сел в городские поселения с целью поиска работы (по этому поводу в июле 1943 г. было принято постановление обкома ВКП(б) о необходимости выявления таких колхозников и водворения их обратно в колхозы) [Сивцева, 2013б, С. 83]. Так, за 1942-1945 гг. Чурапчинский район, жители которого в массовом порядке были переселены на рыбодобычу, потерял 44,4% своего населения [Сивцева, 2000, С. 83]. На 01.01.1947 г. вернулись домой лишь 1108 чел., 15 колхозов из 41 высланного, 433 хозяйства из 1655 [Вечная память народа: Памяти жертв Чурапчинского переселения. https://www.youtube.com/watch?v=NTbMCMUiP5o].

Рассмотрим естественное движение населения, на которое сильно повлияли ставшее следствием военного времени ухудшение социально-экономической ситуации, масштабная мобилизация мужчин на фронт и др. (табл. 13).

Уровень рождаемости в годы Великой Отечественной войны упал по вполне понятным причинам: в связи с широкой мобилизацией мужчин на фронт произошел разрыв семейных уз, появились диспропорции в соотношении полов (перевес женщин) и др. Лишения, сопряженные с тяжелыми условиями быта и труда, подорванное здоровье женщин детородного возраста также не способствовали рождению детей.

Общий коэффициент рождаемости в Якутии снизился с 35,3% в 1941 г. до 17,0% в 1943 г., т.е. более чем в 2 раза (табл. 13). Подобные явления отмечались повсеместно. Например, в Сибири за 1941-1944 гг. рождаемость уменьшилась в 2,7 раза [Алексеев, Исупов, 1986, С. 87].

В мирное время уровень рождаемости в сельской местности был на порядок выше, чем в городах. В военные годы привычное соотношение рождаемости в городах и селах было нарушено. Так, коэффициент рождаемости в селах в 1942 г. составил 25,5%, в городских поселениях – 25,8%. Необходимо отметить, что рождаемость значительно сократилась в промышленных районах республики, заселенных в основном лицами, приезжавшими для работы в золотодобывающей отрасли (в 2,2 раза), южных районах (так в годы войны официально назывались центральные с точки зрения географии районы ЯАССР) с преимущественно якутским населением (в 2,1 раза), тогда как в северных снижение оказалось менее сильным (в 1,2 раза).

Чтобы улучшить демографическую ситуацию в стране, было решено ввести меры, поощряющие рождение детей. Так, 8 июля 1944 г. вышел указ Верховного Совета СССР «Об увеличении государственной помощи беременным женщинам, многодетным и одиноким матерям, усилении охраны материнства и детства, об установлении почетного звания "Мать–героиня" и учреждении ордена "Материнская слава" и медали "Медаль материнства"». Конечно, это оказало некоторое положительное воздействие на показатели рождаемости, однако низкий уровень послевоенной жизни, недоступность квалифицированной медицинской помощи (особенно в сельской местности) и др. еще долгое время влияли на воспроизводство населения Якутии.

В годы войны по вполне понятным причинам уровень рождаемости снижался, а смертности – повышался (табл. 14).

Показатели смертности в Якутии оказались чрезвычайно высокими: в 1,9 раза выше, чем в Сибири, в 1,8 раза выше, чем на Урале и в РСФСР (по неполным данным; если сравнить показатели 1943-1945 гг. по Якутии и РСФСР). В то время как число смертей в Якутии возрастало, в Сибири и на Урале оно сокращалось (за исключением 1942 г.) [Исупов, 2000, С. 158-159; Сивцева, 2000, С. 111]. Причем уровень смертности в сельской местности республики оказался значительно выше, чем в городах и рабочих поселках. Данное обстоятельство повлекло появление самых негативных демографических последствий, прежде всего для якутского народа (напомним, что по данным Всесоюзной переписи населения 1939 г., якутское население в сельской местности ЯАССР составляло 72,2%).

Можно произвести следующие вычисления. В сравнительно благополучных 1937-1938 гг. (в отличие от засушливых и неурожайных 1939-1942 гг.) смертность в среднем составила около 8 тыс. чел. ежегодно, следовательно, взяв это число за основу, можно предположить, что за 5 лет она могла составить 40 тыс. чел., тогда как фактически она достигла 65 256 чел. Превышение уровня смертности по сравнению с ее средними довоенными показателями составляет 25,3 тыс. чел.

В самые тяжелые 1941-1943 гг. умерло 50 527 чел., что вдвое больше среднего показателя. Значит, приблизительно 26,5 тыс. чел. погибли от голода, болезней. 

Таковы в общих чертах некоторые аспекты миграционного движения и людских потерь среди жителей Якутии в 1941–1945 гг.

Далее рассмотрим условия жизни и быта населения, которые усугубили демографическую ситуацию в республике. Среди многих факторов, негативно повлиявших на жизнь людей, продовольственный вопрос стал главным, определяющим.

В ЯАССР, как и во всей стране, была введена карточная система снабжения населения. Об обеспечении продуктами питания рабочих и служащих Якутии зимой 1942 г. можно судить из приказа народного комиссара торговли СССР «О введении нормированного снабжения населения в районах Крайнего Севера продовольственными и промышленными товарами», изданного на основании постановления СНК СССР от 9 ноября 1942 г., согласно которому были установлены следующие нормы на основные продукты питания, вводимые с 1 января 1943 г. (на 1 чел. в месяц):

1. для рабочих и инженерно-технических работников: сахар и кондитерские изделия – 750 г, жиры – 800 г, крупы и макароны – 2 кг, соль – 700 г, хлеб (в день) – 800 г;
2. для служащих: сахар и кондитерские изделия – 600 г, жиры – 600 г, крупы и макароны – 1,5 кг, соль – 700 г, хлеб (в день) – 600 г;
3. для их иждивенцев: сахар и кондитерские изделия – 500 г, жиры – 500 г, крупы и макароны – 1,5 кг, соль – 700 г, хлеб (в день) – 400 г;
4. для детей до 12 лет из семей рабочих, инженерно-технических работников и служащих: сахар и кондитерские изделия – 500 г, жиры – 500 г, крупы и макароны – 1,5 кг, соль – 700 г, хлеб (в день) – 400 г [Петров, 1992, С. 314].

Важно отметить, что, хотя эти нормы и являлись обязательными, они зависели от наличия данных продуктов в районах. Например, в южных районах Якутии рабочие и служащие получали вышеука­занные нормы только по сахару и кондитерским изделиям, в северных (рыболовецких) – по сахару, кондитерским изделиям и жирам, золотопромыш­ленных – по хлебу, сахару, кондитерским издели­ям, крупам, макаронам, угледобывающих и лесоза­готовительных – по хлебу, сахару, кондитерским изделиям. Ясно, что выдача продуктов, скорее все­го, была меньше обязательных норм.

Решениями правительства вводились так же нор­мы снабжения работников (и членов их семей) Дальстроя НКВД СССР, плавсостава Главсевморпути, рабочих, рыбаков Наркомата рыболовной про­мышленности в период полевых работ в глубокота­ежных и высокогорных местностях Якутской АССР. Один взрослый человек в месяц должен был полу­чать следующие продукты питания: сахар и конди­терские изделия – 1,0 кг, жиры – 1,2 кг, крупы и макароны – 3,0 кг, мясопродукты – 1,2 кг, рыба и рыбопродукты – 5,6 кг, соль – 0,7 кг, хлеб (в день) – 0,8 кг [Сивцева, 2000, С. 68].

Отметим, что размер среднего заработка рабочих и служащих Якутии понижался в течение всего периода войны, тогда как в стране наблюдалось его всеобщее повышение [Вознесенский, 1947, С. 117; Рабочий класс Сибири..., 1984, С. 135]. Особенно значительным было снижение размера оплаты тру­да работников МТС и учреждений общественного питания (в 2 раза), а также просвещения (на 42,9%), промышленности (на 28,6%), строительства (на 28,6%) [Сивцева, 2000, С. 71]. Одной из причин снижения зарплаты с 1942 г. стала отмена северных надбавок [Якутия. Качество жизни..., 2015, С. 76].

В ряде случаев семьи рабочих и служащих спаса­лись продуктами, выращенными в подсобных хо­зяйствах, организованных промышленными пред­приятиями, торговыми организациями, школами и другими учреждениями. В 1944 г. число таких хо­зяйств достигло 564, а засеваемая ими площадь – 6170 га. Дополнительно к нормированным продук­там питания люди могли получать овощи, картофель, а от некоторых хозяйств – мясо, масло и молоко. Кроме того, в городах и рабочих поселках распро­странилось индивидуальное и коллективное огород­ничество. Если в 1941 г. индивидуальным огородни­чеством занимались 13 170 рабочих и служащих, то в 1942 г. – 26 940, 1944 г. – 31 475 [Петров, 1992, С. 315]. Отметим, однако, что это был весьма тяже­лый и не столь эффективный труд. Людям прихо­дилось усиленно работать и вкладывать свои сред­ства для получения урожая в условиях многолетней мерзлоты и резких перепадов температур.

Плохо было организовано продовольственное обеспечение научных сотрудников, преподавателей и студентов, что вызывало много жалоб. Согласно распоряжению СНК СССР и Наркомторга СССР «Об упорядочении снабжения работников науки, искусства и литературы», изданному в июне 1942 г., вводилось снабжение представителей этой категории интеллигенции по нормам, установленным для рабочих промышленных предприятий [Зинич, 1994, С. 19-20].

Промышленные товары также лимитировались. Например, в месяц на 1 чел. отпускалось по два куска мыла (одно туалетное, одно хозяйственное) и по 5 коробок спичек [Петров, 1992, С. 314].

Следовательно, нормированное продовольствен­ное снабжение, сложившиеся бытовые условия не могли удовлетворить всех потребностей семей рабо­чих, инженерно-технических работников и служа­щих республики, но все же могли гарантировать наличие минимального продуктового пайка и кой­ко-места.

В отличие от городских, сельские жители нахо­дились в еще более трудных условиях, так как со­гласно инструкции «О порядке продажи хлеба на­селению в сельских местностях» (июнь 1942 г.) продажа хлеба по талонам производилась только населению, не связанному с сельским хозяйством. Снабжение колхозников продовольствием полно­стью зависело от оплаты трудодней, которая ввиду продолжительной засухи и неурожайных лет (1939-1942 гг.) достигла ничтожно малых размеров.

Колхозное крестьянство республики, выполняя и перевыполняя нормы выработки, голодало (напом­ним, что по постановлению СНК ЯАССР от 24 ап­реля 1942 г. «О повышении для колхозников ЯАССР обязательного минимума трудодней» был установ­лен следующий обязательный минимум трудодней: до 100 трудодней в год, а для подростков – членов семей колхозников в возрасте от 12 до 16 лет – не менее 50 трудодней в год).

В связи с неурожаем в течение ряда лет, а так же вследствие укоренившейся в колхозах практики рас­пределения доходов и др., плату за выработанные трудодни колхозники фактически не получали – все средства шли на покрытие различных задол­женностей, уплату семенных ссуд, плату взамен спускаемых сверху норм поставок хлеба и картофе­ля (выполнение которых в сложившихся обстоя­тельствах стало невозможным), оказание системати­ческой помощи хозяйственно слабым колхозам. Например, если в 23 южных районах республики в 1938 г. в среднем на один трудодень выдавалось 18,4 г масла, то в 1941 г. – только 3 г [РГАСПИ, Ф. 17. Оп. 127. Д. 280. Л. 72]. А так как в селах прожи­вали традиционно большие многодетные семьи, то все они были поставлены в тяжелейшие условия.

В ряде районов оплаты по некоторым видам то­варной продукции не было. Так, в 1940 г. из 793 колхозов, расположенных в южных сельскохозяйст­венных районах Якутии, 286 (36%) не оплачивали трудодни зерном, в 1941 г. – 419 (48,1%), 1943 г. – 112 (14,1%) [Сивцева, 2000, С. 73]. Данный показа­тель по СССР выглядел несколько лучше: в 1940 г. – 6,8%, 1942 г. – 4,1, 1943 г. – 4,7, 1945 г. – 3,3 [История крестьянства..., 1987, С. 357].

Коренное население республики, привыкшее испокон веков питаться продукцией животноводства, в годы Великой Отечественной войны было лише­но традиционных продуктов питания: мяса, масла и молока. В 1941 г. из 865 колхозов республики 797 не имели для распределения по трудодням мяса, 605 – молочной продукции [Петров, 1992, С. 315].

Кроме того, фактически денежной оплаты сель­чане тоже не получали: выдаваемые деньги облага­лись налогами. К тому же постоянно собирались средства на военные займы.

Небольшое исключение составили некоторые се­верные районы республики, жители которых могли охотиться на ценного пушного зверя и заниматься рыболовством. Так, в 1943 г. часть колхозников Нижнеколымского, Оленёкского районов, занимаю­щихся промыслом на пушного зверя, смогла рас­пределить по трудодням в среднем на каждое хо­зяйство колхозника по 220 кг мяса, 421 кг рыбы, 4815 (в Нижнеколымском районе) и 5835 руб. (в Оленёкском) деньгами [Сивцева, 2013б, С. 88].

Одним из дополнительных источников питания сельского населения страны стали индивидуальные подсобные хозяйства, которые в среднем на 85-90% восполняли недостачу продуктов, не произво­дившихся в сельскохозяйственных артелях или не выдававшихся по трудодням. В наиболее тяжелые годы выдача зерновых и картофеля сократилась примерно в 3 раза, мясо, масло и молоко практи­чески не распределялись [Зинич, 1994, С. 25]. Одна­ко в Якутии положение было иным. Личное под­собное хозяйство ассоциировалось у якутян лишь со скотом личного пользования. Участки, выделяе­мые рядом с домом, всецело использовались под выгон скота, хранение сена, возведения хотонов (помещений для содержания скота в зимнее время) и других хозяйственных построек. Культура же ого­родничества, овощеводства еще не успела распро­страниться среди сельского населения республики, продолжающего вести традиционный уклад жизни.

К тому же труд колхозников на личных подсоб­ных хозяйствах запрещался, что привело к сокра­щению их площадей. Например, если члены колхо­зов, находящихся в более комфортных природно­-климатических условиях (в Олёкминском, Амгинском и некоторых других районах), имели в 1941 г. в личной собственности 0,09% от всей засеваемой зерновыми культурами площади, то в 1942 г. – уже 0,07%. Единоличники, засевавшие в 1940 г. 0,04% всей используемой земли, в 1941 г. засевали 0,01%, а с 1942 по 1944 г. – вообще не засевали каких-либо площадей [Сивцева, 2013б, С. 77].

Таким образом, централизованного продовольст­венного снабжения колхозников Якутии в военные годы фактически не было. В условиях почти пол­ного отсутствия продовольственной помощи со стороны правительственных структур, взимания де­нежных и других сборов на военные нужды и от­сутствия личных подсобных хозяйств (притом, что за счет личного скота происходил рост обществен­ного, колхозного поголовья) якутское крестьянство находилось в крайне тяжелом положении.

Ярким свидетельством тяжелой демографической ситуации в Якутии того времени явились материа­лы уже упоминавшегося постановления ЦК ВКП(б) от 13 апреля 1943 г. «Об ошибках в руководстве сельским хозяйством Я кутского обкома ВКП(б)» и предшествовавшей этому постановлению проверки, осуществлявшейся группой руководящих работни­ков РСФСР во главе с заместителем председателя СНК РСФСР А.Н. Суховым. В постановлении кон­статировалось, что «обком ВКП(б) допустил ошиб­ку в том, что беззаботно отнесся к проведению устава сельскохозяйственной артели в части пра­вильного сочетания личного и общественного хо­зяйства, вследствие чего произошло сокращение скота в личном пользовании колхозников по круп­ному рогатому скоту с 150 тыс. гол. на 1/I 1941 г. до 48 тыс. гол. на 1/I 1943 г., и у значительной час­ти колхозников не имеется скота личного пользования...». Известно, что поголовье скота, находя­щегося в личном пользовании колхозников, сократилось в 1941-1942 гг. по крупному рогатому скоту на 72%, лошадям – на 90,6%, свиньям – на 97,1%, оленям – на 67% [Там же, С. 77-78]. Отсутствие у колхозников крупного рогатого скота и лошадей (в сложившихся условиях единственного источника пропитания) означали голод и гибель людей.

Смертность сельчан от голода и истощения отмечалась в республике повсеместно, особенно в центральных и вилюйских районах, пострадавших от засухи. Колхозники вынуждены были употреб­лять в пищу древесную кору с добавлением незна­чительного количества муки. Регистрировались даже случаи каннибализма. Страшное описание голода колхозников Горного района содержится в дневнике репрессированного писателя Ф.Г. Виноку­рова – Даадара: «Колхозники не имеют никакого дохода. Поселковая лавка не дает ни грамма муки. Большинство жителей, употребляя голую воду соле­ных озер, опухло, вынуждено поедать свой послед­ний скот, ходит в лохмотьях. Опухшие от голода люди лишаются рассудка, сходят с ума. Ихняя суточная пища – только покрытые плесенью гальяны, ихнее одеяло – кожа жеребенка, постель – конская шку­ра. Ихний разговор только ругань, недовольство, что тот или этот съел больше, или украл его мундушки, или съел его кашу. Их заброшенные жилища обросли сорной травой, вместо скота оста­лись лишь трубы и голые стены; хозяева этих жи­лищ погибли от голода и холода, и оставшиеся в живых не имеют сил хоронить их... Сегодня в на­шем наслеге 50 жителей разошлись, весною до 30 человек опухло от голода и умерло. Об умер­ших... запрещено говорить, что они умерли от голода. Врачи для погребения дают справку, что они якобы умерли от другой болезни... У нас те­перь неслыханное в века тяжелое время наступило» [Алексеев, 1995а, С. 110-112].

Можно допустить, что уровень смертности был высок и у коренных народов Севера – эвенов и эвенков, проживавших в северных районах ЯАССР. Так, в Томпонском, Саккырырском и Аллаиховском районах за 1942-1946 гг. число дворов эвенов и эвенков сократилось на четверть. С 1941 по 1946 гг. в колхозе им. Сталина Оленёкского района и кол­хозе им. Ворошилова Булунского района количест­во хозяйств представителей коренных народов Се­вера уменьшилось на треть и более [НА РС (Я), Ф. Р-70. Оп. 69. Д. 1687. Л. 13об., 14]. Однако отметим, что, будучи кочевыми, эти народы могли сравнительно легко перемещаться и менять место житель­ства, потому, возможно, часть хозяйств статистика­ми могла быть «потеряна»; также надо иметь в виду, что указанные данные относятся к хозяйст­вам, которые могли объединяться, и, соответствен­но, число их – сокращаться.

Возникшая чрезвычайно тяжелая ситуация с продовольствием, к сожалению, радикально не улучшилась после реализации решений по выпол­нению постановления ЦК ВКП(б) от 13 апреля 1943 г. «Об ошибках в руководстве сельским хозяй­ством Якутского обкома ВКП(б)». Население рес­публики необходимо было спасать прямыми по­ставками продуктов питания, что оказалось невозможным в условиях войны. На состоявшемся 24-27 мая 1943 г. пленуме Якутского обкома, под­державшем постановление ЦК ВКП(б) от 13 апреля 1943 г., было решено ходатайствовать об освобожде­нии колхозов от обязательных поставок хлеба, кар­тофеля, обязательных натуральных поставок с при­усадебных участков; снижении планов поставок сена; замене поставок молока маслом; разрешении рыбной ловли и охоты, доения кобылиц. Также пленум рекомендовал колхозам после выполнения плана развития животноводства закупать у колхоз­ников, рабочих и служащих телят и продавать их бескоровным колхозникам [РГАСПИ, Ф. 17. Оп. 117. Д. 344. Л. 104-109].

Вместе с тем несколько облегчила ситуацию с недостатком продовольствия в годы Великой Оте­чественной войны помощь, поступавшая по ленд-лизу через Северный морской путь. Грузы достав­ляли из порта Тикси в северные районы, г. Якутск и другие населенные пункты. Всего было получено 452 тыс. т продовольствия, боеприпасов, нефтепро­дуктов, машин и оборудования для оборонной про­мышленности и населения Крайнего Севера [Боя­кова, 2015, С. 10].

Условия жизни и быта колхозников были крайне сложными. Тип жилищ и быт крестьян содейство - вали распространению различных заболеваний эпи­демического и инфекционного характера, а значит, усугубляли демографическую ситуацию, повышая риски смертности. Так, обследование жилых поме­щен ий в Вилюйском районе выявило широкое ис­пользование камельков вместо печей — в 66 % до­мов; земляные полы были зафиксированы в 10 % домов. Кроме того, люди продолжали жить в юр­тах, совмещенных с хотонами (помещениями для скота). В Усть-Алданском районе 62,4 % домов не соответствовали санитарно-эпидемиологическим нормам.

В целом, по неполным данным на 1 марта 1945 г., количество юрт в республике достигало 3582 шт., юрт с хотонами – 122, домов и юрт с земляными полами – 1704, с камельками – 4131, тордохов (жилищ типа шалаша, покрытых шкурами) – 365. Кроме того, имелось множество домов с ледяными окнами. К тому же сельчане проживали очень плотно, скученно. Так, на территории колхоза «Улахан-Кёль» (Нюрбинский район), состоящего из 34 хозяйств, находилось 16 жилых построек, в ко­торых проживало 195 чел., т.е. на 12-13 чел. приходилось одно помещение площадью 30 м². В колхозе «Чучукан», состоявшем из 15 хозяйств, 56 чел. юти­лись в семи домах, т.е. на одно помещение прихо­дилось 8-9 чел. [Сивцева, 2000, С. 81].

Таким образом, сокращение численности населе­ния Якутии в годы Великой Отечественной войны на 13% произошло в основном за счет миграцион­ной убыли, а также превышения смертности над рождаемостью. Рост населения городов и рабочих поселков был обусловлен главным образом созда­нием рабочих поселков и незначительным естест­венным приростом. Численность сельского населе­ния Якутии в военные годы значительно сократи­лась. Убыль происходила вследствие масштабной мобилизации в армию, миграционного оттока, об­разования рабочих поселков, а также отрицатель­ных показателей естественного движения, превы­шения смертности над рождаемостью. Безвозврат­ные людские потери на фронтах Великой Отечест­венной войны, достигшие более чем 30 тыс. чел., составили почти половину всех мобилизованных в армию из Якутии.

Суровые требования военного времени в части поставок, налогов, займов, сборов и т.д. предопре­делили ухудшение социально-демографической си­туации в республике. К тому же сильно усугубили положение специфические природно-климатические и географические условия региона, засуха, неуро­жай 1939-1942 гг., проведение накануне войны сплошной коллективизации и поселкования. Соци­альная помощь в годы войны была адресована наиболее уязвимым категориям населения: семь­ям военнослужащих, инвалидам, детям. Была ока­зана серьезная финансовая поддержка учреждениям здравоохранения. Однако эти мероприятия не спас­ли от голодной смерти тысячи людей.

Оценку потерь в войне можно произвести по от­ношению к ежегодному приросту численности насе­ления. Так, если ежегодный прирост численности жителей республики за период с 1937 по 1939 г. сос­тавил в среднем 13,5 тыс. чел., то при сохранении указанных темпов роста число якутян к 01.01.1946 г. достигло бы 486,5 тыс. чел. Сравнение фактической численности и прогнозной выявило дефицит в 121,8 тыс. чел., или 33,4% от действительной числен­ности по состоянию на 01.01.1946 г. Итак, если бы не было войны, численность жителей Якутии могла бы увеличиться примерно на треть.

Численность населения ЯАССР, как и всего Со­ветского Союза, достигла довоенного уровня только к концу 1954 – началу 1955 г., через 10 лет после окончания Великой Отечественной войны. Число жителей сельской местности республики восста­новилось лишь к 1967-1968 гг. [Сивцева, 2017а, С. 142-143]. Война тяжело отразилась на социально­демографической ситуации в Якутии и продолжала влиять на нее еще долгие годы.

_____________________________

Автор статьи: Сивцева Саассылана Иннокентьевна, д.и.н., профессор кафедры истории, обществознания и политологии Исторического факультета Северо-Восточного федерального университета им. М.К. Аммосова.