Изменение механизма власти и управления в стране. Общественно-политическая жизнь ЯАССР.

В 1920-е годы диссонанс между объективными требованиями социалистического строительства и способностью политического руководства СССР дать на них компетентный ответ стал все более ощутимым. Внутрипартийная борьба, нестабиль­ность в политике и связанные с ними хозяйствен­ные кризисы 1923, 1927–1929 гг. привели к возврату административно-командных методов руководства, упрочению государственных форм хозяйствования. Это потребовало замены старых кадров партийно­государственной системы новыми, послушными ис­полнителями вышестоящей власти, вчерашними сторонниками политики «военного коммунизма».

Осуществление форсированного экономического рывка страны в конце 1920–1930-х годов, замена альтернативного пути строительства рыночного со­циализма стратегией свертывания НЭПа стали ос­нованием для развязывания широкомасштабной кампании борьбы с «правым оппортунизмом», «классово-враждебными элементами». Низкий уро­вень культуры, особенно политической, отсутствие демократических традиций в истории страны при­вели к слому прежней политики и методов ее про­ведения, внедрению иных идеологических устано­вок. Коренной поворот политики на рубеже 1920–1930-х годов породил ультракоммунистические тенденции. Главный упор делался на дисциплину приказа и использование того энтузиазма, который был разбужен у маргинальных слоев Октябрьской революцией 1917 г.

И.В. Сталин и стоявшая за ним верхушка пар­тийной номенклатуры использовали национальные проблемы в политических целях, желая добиться полной централизации власти и экономики, прибе­гая к решению национального вопроса насильст­венными методами, не терпя инакомыслия и непо­виновения. Породив территориальную автономию, вопреки здравой ленинской идее об автономии на­циональной, И.В. Сталин создал источник кон­фликтов с глубокими последствиями. Увязывание национального вопроса с политикой и вульгаризи­рованной теорией классовой борьбы мешало его решению. То обстоятельство, что на практике по­бедила сталинская концепция автономизации, при­вело к созданию в рамках империи искусственных национальных образований. Это нашло выражение в резком усилении тенденции к жесткой, чрезмер­ной централизации по мере формирования и утверждения командно-административной системы управления с конца 1920 – начала 1930-х гг., во все более серьезном нарушении суверенных прав союзных республик и самоуправленческих прав ав­тономии начиная с 1930-х годов, в организации массовых репрессий национальных кадров респуб­лик в 1920–1930-х гг. и т.д.

В целом для истории Якутии данного периода характерны общероссийские тен­денции складывания тоталитарной системы, кото­рая была нацелена на моральное и физическое подавление инакомыслящих и «остатков недобитой контрреволюции» со времен Гражданской войны. Внесудебные политические репрессии стали играть все более важную роль среди методов политическо­го руководства. Рассуждая о средствах организации людей и средствах принуждения, Сталин подчерки­вал, что «репрессии в области социалистического строительства являются необходимым элементом наступления...» [цит. по: Иванова, 1998, С. 50]. Для обоснования необходимости репрессий все шире стал использоваться тезис об обострении классовой борьбы. Значительную часть людей направляли в исправительно-трудовые лагеря, сеть которых в на­чале 1930-х годов была существенно расширена. Кро­ме раскулаченных, в лагеря хлынул из городов по­ток нэпманов, бывших членов антисоветских партий, бывших участников различных оппозиций, в большинстве своем давно отошедших от всякой политической деятельности, бывших офицеров, ста­рой интеллигенции и т.д.

В феврале 1928 г. по просьбе руководителей рес­публики в связи с «тунгусским вопросом» и для обследования политического, хозяйственного и культурного состояния ЯАССР прибыла правитель­ственная комиссия во главе с членом ВЦИК Я.В. Полуяном. Через 2 дня после прибытия комис­сии начались массовые аресты и расстрелы без суда. Связав выступление П.В. Ксенофонтова с по­зицией партийно-советского руководства республи­ки, комиссия ЦК ВКП(б) и ВЦИК охарактеризова­ла ее как проявление «правого уклона», отметила перерождение партийно-советских кадров в «идео­логов буржуазного национализма».

27 марта 1928 г. на объединенном пленуме Якут­ского обкома ВКП(б) и областной контрольной ко­миссии по докладу М.К. Аммосова была принята резолюция «О причинах бандитского движения 1927-1928 гг.», отредактированная 29 марта 1928 г. на бюро обкома ВКП(б). Основной причиной, обу­словившей «перерастание контрреволюционных тенденций в форму открытой вооруженной борьбы с Советской властью», пленум считал неправиль­ную линию областного комитета партии в нацио­нальном вопросе. По мнению участников пленума, ошибки заключались в амнистии участников анти­советских выступлений 1920-х годов, что позволило «сохранить бандитские кадры», и широком вовле­чении в советское строительство «кулацко-нацио­налистической интеллигенции». Как следствие этих мер, упоминался заговор «красных партизан» 1927 г., недовольных своим положением. В действительно­сти, на этом пленуме произошел коренной поворот политики «влево»: под флагом борьбы с бандитиз­мом началось свертывание НЭПа и сведение на нет тех позитивных начинаний, которые были заложе­ны в начале 1920-х гг. Безоговорочно были при­няты решения XV съезда ВКП(б) о начале борьбы против «растущих кулацких элементов», оказании помощи бедняцким слоям населения. Взамен ста­рой линии обкома, «ориентированной на верхушку интеллигенции», предлагалось взять решительный курс на вовлечение и выдвижение на руководящую работу батрацко-бедняцких и середняцких слоев населения, привлечение трудовой интеллигенции и оказание помощи «красным партизанам». Пленум выразил одобрение жесткой линии по «ликвидации бандитизма» (это была лишь констатация факта, поскольку партийные органы уже не имели права вмешиваться в дела ОГПУ) и принял решение на­чать борьбу против «усиливающейся националисти­ческой идеологии», что означало начало борьбы с оппозицией внутри партийных организаций нацио­нальных республик, ограничение самоуправленче- ских прав автономий.

Материалы, подготовленные комиссией Я.В. По­луяна, послужили основой для принятия ЦК ВКП(б) 9 августа 1928 г. постановления «О положе­нии в Якутской организации». В постановлении указывалось, что «обком при проведении политики по привлечению национальной интеллигенции к советскому строительству допустил ряд серьезных ошибок, оказывая поддержку верхушечной части националистически настроенной якутской интел­лигенции, систематически выдвигая ее на руково­дящую работу... Произошла большая засоренность советского аппарата, что привело к искажению классовой линии в руководстве обкома советским и хозяйственным строительством, в особенности по вопросам торговли и кредита» [Правда, 1928, 11 авг.].

Этот документ имел политическое значение и, по существу, стал идеологическим обоснованием ре­прессий, направленных против партийных и совет­ских кадров республики. Секретарь обкома партии И.Н. Барахов, председатель Совнаркома ЯАССР М.К. Аммосов и председатель областной контроль­ной комиссии ВКП(б) С.В. Васильев после приня­тия постановления были отозваны в распоряжение ЦК ВКП(б). Тогда же из ЦК ВКП(б) поступила директива о проведении земельной реформы, об ограничении и вытеснении капиталистических эле­ментов, о проведении чистки советских, коопера­тивных и торгово-хозяйственных органов от «клас­сово-чуждых элементов».

Еще 30 марта 1928 г. в бюро обкома ВКП(б) по­ступило заявление от группы несогласных с изме­нением политического курса, которые считали, что «...новый курс, установленный большинством по­следнего Пленума ОК и ОКК, находится в полном противоречии с существующими как общими ди­рективами партии и учением Ленина по нацио­нальному вопросу, так и частными и специальны­ми решениями ЦК по Якутии, касающимися практического проведения национальной политики партии» [Архив УФСБ, Д. 2922-р. Л. 223].

Подписавшие заявление (А.А. Назаров, Ткачен­ко, И.Н. Барахов, Слободской, П.П. Кочнев, П.А. Ойунский, М.К. Аммосов, С.В. Васильев) про­сили разрешить защиту своих взглядов перед ЦК. Но в последующем, в партийных кругах и мате­риалах печати, исходя из оценки постановления ЦК, политика бывшего руководства республики уже официально стала характеризоваться как про­явление «правого уклона» и «буржуазного нацио­нализма».

2 сентября 1928 г. состоялась VI Якутская област­ная партийная конференция. Анализируя причины движения «конфедералистов» 1927-1928 гг., конфе­ренция осудила прежнюю политику «амнистирова­ния руководителей белобандитизма и выдвижения их на ответственные посты». Также была признана неправильной линия обкома на привлечение беспартийной интеллигенции в хозяйственное и куль­турное строительство. Руководствуясь решениями XV съезда ВКП(б) (декабрь 1927 г.) и директивами ЦК, конференция признала необходимым провести решительное наступление на капиталистические элементы в городе и улусах, осуществить земель­ную реформу, укрепить советский и торговый ап­параты, очистив их от классово-чуждых элементов [История Якутской АССР, 1963, С. 124].

Постановление ЦК ВКП(б) подготовило своеоб­разный переворот власти в республике, что приве­ло к изменению всей социально-экономической по­литики. Старые большевистские кадры обкома ВКП(б) были заменены новым составом, согласным с политикой центра и безоговорочно проводящим все указания ЦК ВКП(б), т.е. превратившимся в послушный инструмент административно-команд­ной системы власти. Из 30 членов и кандидатов областного комитета партии, избранных на 5-й об­ластной партийной конференции, 20 членов были выведены из состава обкома на 6-й партконферен­ции. Среди неизбранных были М.К. Аммосов, И.Н. Барахов, С.В. Васильев, П.А. Ойунский, С.Н. Донской (младший), Н.Н. Захаренко, А.Ф. Боя­ров, Н.П. Фаткулов, П.Е. Якутцев и др. Из 49 чле­нов ЯЦИК, избранных на V съезде в феврале 1927 г., не были избраны членами ЯЦИК на VI съез­де в марте 1929 г. 36 человек, а из 20 кандидатов в члены ЯЦИК – 18 человек [Илин, 1991, С. 29]. Пер­вые кадры партийных и советских органов были отстранены от руководства республикой по полити­ческим мотивам, а некоторые представители бес­партийной интеллигенции были репрессированы.

Свою точку зрения на политику советской вла­сти по отношению к интеллигенции, повстанчест­ву, на изменение социально-политической обста­новки в конце 1920-х годов отстаивали коммунисты И.П. Редников и А.А. Назаров в своих письмах к М.К. Аммосову и И.Н. Барахову. Эта товарищеская переписка перед 6-й областной партийной конфе­ренцией попала в руки Якутского отдела ОГПУ и стала идеологическим доказательством существова­ния группы М.К. Аммосова (И.Н. Барахов, А.А. На­заров, И.П. Редников, С.Г. Иванов, И.Н. Винокуров, П.П. Кочнев и др.), которая впоследствии была оха­рактеризована как буржуазно-националистическая организация. Несогласие с политикой руководства ВКП(б) в конце 1920-х годов стало рассматриваться как контрреволюционная деятельность.

«Великий перелом» Сталина отразился и на по­литике: вместо старых партийных кадров, которые были обвинены в буржуазном национализме и ото­шли на задний план, на первый план выдвинулись новые члены ВКП(б), безоговорочно поддерживав­шие политику сверхиндустриализации и свертыва­ния НЭПа. В документах того времени они сами между собой проводили четкую грань: старая ли­ния – новая линия, старое руководство – новое руководство. Характерно, что сторонники М.К. Ам­мосова до конца были последовательны в своих суждениях и взглядах. Несмотря на меньшинство, они активно выступили на областной партийной конференции в августе 1928 г. (И.П. Редников, И.Н. Винокуров, С.Г. Иванов, А.А. Назаров) с защи­той линии старого руководства как правильной, ле­нинской. Именно это обстоятельство послужило основанием для обвинения их в буржуазном нацио­нализме в конце 1930-х годов. Обвиняемый С.Г. Иванов 29 марта 1938 г. свидетельствовал: «В 1928 г. в Якутской партийной организации пра­вой оппозиции не было... По приезду комиссии ЦК ВКП(б) происходила борьба между руковод­ством старого состава бюро обкома ВКП(б), кото­рое возглавлялось Аммосовым, Бараховым, Василь­евым – с одной стороны, с другой – большинст­вом партийной организации, которое возглавлялось Габышевым А.Г., Чижик Б.М., Браташ Д.Т.» [Архив УФСБ, Д. 1938. Л. 90-91, 97-100, 105-107].

Данное утверждение ни в коей мере не следует рассматривать как личное противоборство в борьбе за власть. Существование разногласий о путях и методах строительства социализма в СССР, в част­ности в национальных регионах, было объективно обусловлено всем ходом исторического развития страны в 1920-х гг. В письме И.Н. Барахову 15 августа 1928 г. И.П. Редников оспаривал утверждение, что старое руководство придерживалось линии на привлечение беспартийной интеллиген­ции в советское строительство и опиралось на нее: «Такого документа, такой фиксации в природе, ви­димо, не существует. Была лишь тактика, иногда ошибочная, с перегибами, но в основном полити­ческая линия состава старого бюро обкома была правильной. Я с открытым сердцем со всей ответ­ственностью заявляю об этом» [Там же, Д. 2899-р. Т. 1. Ч. 1. Л. 14].

После смещения прежнего руководства республи­ки областную партийную организацию стали воз­главлять только прикомандированные ЦК ВКП(б) из центра – Н.И. Барышев, П.М. Певзняк, И.Л. Сте­паненко. Старые кадры коммунистов растворялись в составе новых пополнений из беднейших сло­ев – поборников форсирования темпов строитель­ства социализма. Если в 1928 г. кандидатов в члены ВКП(б) было только 31 чел., то в следующем году – уже 280, а в 1930 г. – 1249. В 1937 г. до 77% членов областной партийной организации состояло из но­вых наборов 1928-1935 гг. Периодически проводи­лись «чистки партии» от инакомыслящих и «клас­сово чуждых». Характерно так же, что общеобразовательный уровень коммунистов был очень низким. Так, в 1940 г. 60,4% из них составляли лица с на­чальным образованием и неграмотные. Несмотря на это, вплоть до 1939 г. существовали жесткие ог­раничения приема в партию в отношении выходцев из интеллигенции. Все это облегчало тоталитарно­му режиму использование партийной организации в реализации своих политических и идеологиче­ских целей [История Якутии, 2005, С. 78].

Сложившуюся общественно-политическую ситуа­цию хорошо иллюстрирует выдержка из письма от 10 ноября 1928 г. члена беспартийной фракции на IV Всеякутском съезде А.П. Рязанского своему сыну А.А. Рязанскому, находившемуся в эмиграции в Ки­тае (Мукден): «У нас новая власть и новое отно­шение к нам, старикам... Все видные беспартийные интеллигенты сняты и снимаются с ответственных постов по республике. Сами М.К. Аммосов, И.Н. Ба­рахов, С. Васильев и весь состав обкома партии те­перь попали за преступное покровительское отно­шение к беспартийной интеллигенции, городскому нэпману и улусному кулачеству. Интеллигенты ли­шаются избирательных прав. Частная торговля почти сводится на нет, и многие частники уже пре­кратили свою деятельность, даже часть их сидят в тюрьме» [Архив УФСБ, Д. 23765. Т. 2. Л. 339].

После политических событий 1927-1928 гг. VI Съезд Советов (1929 г.) вывел из состава ЦИК ЯАССР 36 членов из 49. На перевыборах в советы в 1928 г. по классовому признаку было лишено из­бирательных прав 4,5% взрослого населения рес­публики. На самих же выборах проводилась жест­кая линия на преимущественное избрание рабочих, батраков, бедняков, а так же коммунистов и комсо­мольцев [История Якутии, 2005, С. 78].

В соответствии с установками XV съезда ВКП(б) по укреплению советского и торгового аппарата с 1927-1928 гг. в Якутии прекратилось кредитование частников, была введена карточная система, нача­лась чистка торгового аппарата от «чуждых элемен­тов». С 21 августа по 5 сентября 1930 г. проходило открытое судебное заседание по делу экономиче­ской контрреволюции в Якутской государственной торговой организации (Якутторг): бывшего дирек­тора С.Н. Донского (старшего), коммерческого ди­ректора Л.Б. Патушинского и юрисконсульта В.А. Яковлева [Архив УФСБ, Д. 3278-р. Л. 9].

Бюро обкома ВКП(б), «придавая большое поли­тическое значение этому процессу в момент обост­ренной классовой борьбы и усиленного наступле­ния на кулацкие и капиталистические элементы», считало, что «к подсудимым должна быть примене­на высшая мера наказания. в случае полного и безоговорочного признания. возможно заменить 10 годами заключения» [Там же, Д. 2319. Т. 5. Л. 54; НА РС (Я), Ф. П-3. Оп. 4. Д. 163]. Руководство Якутторга обвинялось и в том, что кредитовало круп­ное частное торговое товарищество «Кыттыгас» промышленными и продовольственными товарами на большие суммы. После открытого судебного процесса в республиканской печати проходит кам­пания осуждения бывших руководителей Якутторга под лозунгом «чистки советских, кооперативных и торгово-хозяйственных органов от классово-чуждых элементов». С.Н. Донской (старший) был исключен из ВКП(б). Даже П.А. Ойунский, один из первых большевиков в Якутии, выступивший на суде в его защиту, вынужден был признать свою ошибку через газету «Автономная Якутия» [НА РС (Я), Ф. П-3. Оп. 4. Д. 98. Л. 82] – этого требовала партий­ная дисциплина, не принимавшая иной точки зре­ния, отличной от общей линии обкома.

Дело Якутторга возникло по причине конкурен­ции с Сибирской государственной торговой орга­низацией (Сибгосторг). Обе организации занима­лись заготовкой пушнины одновременно, не разграничивая своих функций и не определяя взаи­моотношений. Сибгосторг фактически захватил ры­нок пушнины, так же кредитовал частников и нару­шал установленные цены, тем самым привлекая к себе заготовителей пушнины и посредников товара и вытесняя Якутторг. Из-за угрозы срыва догово­ров с центральными организациями Якутторг стал поступать аналогичным образом, и на этой основе возникли трения. Специально организованная экс­пертная комиссия, в состав которой вошли работ­ники Сибгосторга, произвольно оперируя цифрами, вынесла заключение об экономической контррево­люции. В 1930-е годы практика фальшивых экс­пертных комиссий сыграла немалую роль при вынесении приговоров по фактам вредительства на производстве.

В начале 1930 г. отряды ОГПУ жестоко подавили Булунское восстание, возникшее в конце 1929 г. на почве острого недовольства населения севера Яку­тии политикой насильственной коллективизации и репрессиями. 1 декабря 1929 г. в с. Булун был совер­шен переворот, в ходе которого арестовали партий­ное и советское руководство Булунского округа. Восставшие заявили, что остаются на платформе со­ветской власти, но считают необходимым отменить обвинения граждан в политических преступлениях по ст. 58 УК РСФСР; расширить права якутской автономии до союзной республики; дать права дей­ствительного самоуправления; признать легальное существование всех социалистических и демократи­ческих партий; пересмотреть дела лиц, лишенных избирательных прав и попавших под чистку госу­дарственного аппарата; не разделять сельское насе­ление северного края по классовому признаку; от­менить по всему СССР смертную казнь и т.д.

В течение декабря 1929 г. и января – первой поло­вины февраля 1930 г. первоначальная группа из 27 чел. увеличилась до отряда численностью 296 чел. В качестве руководителей повстанцев в отчетах и рапортах чекистов упоминаются: И. Сивцев, С. Ва­сильев, Г. Шарин, С.В. Васильев, И.Е. Барашков. Для ликвидации Булунского восстания был сформиро­ван Северный сводный отряд войск ОГПУ под ко­мандованием А. Доля. К нему вскоре примкнул от­ряд верхоянских добровольцев во главе с Р.И. Шадриным, отрезавший путь повстанцам в за­падную тундру. Войска ОГПУ 21 января 1930 г. за­няли Кюсюр, 22 января – Булун. 12 февраля пов­станцы потерпели поражение в бою в местности Джессей. 21 февраля 1930 г. они были окончательно разгромлены в местности Сиикэй Талах: 29 повстан­цев были убиты, включая почти весь командный состав, многие ранены. Отряд ОГПУ также понес потери: 10 чел. убиты и 9 ранены. В итоге в плен попали 208 повстанцев, во время боев и стычек по­гибли 87 чел. Кроме того, 34 чел. были расстреляны на месте за «пособничество бандитам». По решени­ям тройки, 31 участника восстания приговорили к расстрелу, остальные получили различные сроки за­ключения [Алексеев, 1998б, С. 233-236].

В первой половине 1930-х годов сталинским ру­ководством был сфабрикован ряд политических процессов, направленных против старых партий­ных кадров ленинской школы. К тому времени была отстранена от активного участия в выработке политики партии группа политических деятелей во главе с Н.И. Бухариным. Все более утверждалась командно-административная система. Грубо попи­рая демократические традиции и нормы партийной жизни, И.В. Сталин и его сторонники все бесцере­моннее и беззастенчивее переходили к свертыва­нию идейно-теоретических дискуссий и свободного обмена мнениями при обсуждении экономических и социально-политических проблем, от критики – к огульному обвинению инакомыслящих в анти­партийной деятельности, применению к ним жест­ких карательных мер, вплоть до ссылки, лишения свободы, а затем и физического уничтожения.

Для расправы с принципиальными, стойкими деятелями партии использовались различные поводы: их участие в оппозиции в прошлом, недоволь­ство бюрократическими, насильственными метода­ми социалистического строительства и просто высказываемые собственные мысли и идеи, отлич­ные от официально принятых.

Анализ опубликованных и неопубликованных источников позволяет сделать вывод о целенаправ­ленной работе органов НКВД по «выявлению» ан­тисоветской организации в Якутии.

Разработка по созданию мифической разветвлен­ной сети шпионских, вредительско-диверсионных, террористических групп велась по двум направле­ниям: «буржуазно-националистическому» и «право­троцкистскому».

«Буржуазно-националистическое» представляли М.К. Аммосов, И.Н. Барахов, С.В. Васильев, Г.В. Ксе­нофонтов, К.О. Гаврилов и др., т.е. руководство ЯАССР до 1928 г., обвиненное постановлением ЦК ВКП(б) в «правом уклоне», и представители раз­личных общественно-политических организаций национально-демократической ориентации.

В НКВД ЯАССР была составлена схема национа­листического движения в Якутии (куда входили та­кие организации, как «Союз якутов» (1905-1906 гг.), «Саха-аймах» (1917-1920 гг.), «Якутский трудовой союз», участники «антисоветской троцкистской ор­ганизации» – К.А. Сокольников, С.Г. Потапов, Н.С. Варфоломеев и др. [Архив УФСБ, Д. 9. Т. 2. Л. 19, 53-68; Д. 13, Л. 1, 6; История Якутской АССР, 1963, С. 105].

В 1937-1938 гг. были репрессированы наиболее известные общественно-политические деятели, пер­вые научные кадры, хозяйственные руководители Якутской АССР, в основном проживающие за пре­делами республики: первый секретарь ЦК КП(б) Киргизии М.К. Аммосов, заведующий сектором Сибири и Дальнего Востока сельскохозяйственного отдела ЦК ВКП(б) И.Н. Барахов, постоянный пред­ставитель ЯАССР при ВЦИК С.Н. Донской (млад­ший), бывший директор Якутторга, первый нарком земледелия ЯАССР С.Н. Донской (старший), пред­седатель СНК ЯАССР Х.П. Шараборин, профес­сор Г.Г. Колесов, экономист «Союззолотоснаба» К.О. Гаврилов, один из первых руководителей ЯАССР, писатель и поэт П.А. Ойунский и др. Ос­новой обвинения послужила деятельность в куль­турно-просветительном обществе «Саха омук», ко­торое в 1937 г., по распоряжению наркома НКВД Н.И. Ежова, было объявлено буржуазно-национали­стическим.

Репрессии не обошли стороной 8 председателей правительства Якутской АССР, руководивших рес­публикой в период с 1922 по 1938 г.

Осуждение общественно-политических деятелей стало политическим обоснованием репрессий в Якутии, с этого момента внесудебный произвол приобрел широкий размах, вовлекая в орбиту все новые социальные слои населения, в первую оче­редь руководство республики. Прослеживается по­пытка следственных органов НКВД обосновать ре­прессии в Якутии, выявить связь обвиненных в «буржуазном национализме» с осужденными по делу «правотроцкистского блока». Для достижения этой цели под прикрытием кампании борьбы с вредительством в золотой промышленности были арестованы работники треста Якутзолото, у кото­рых были получены признательные показания. Дело Х.П. Шараборина, представлявшее «правотроцкист­ское» направление, разработанное НКВД, послужи­ло своеобразным трамплином для раскрытия вре­дительства во всех отраслях народного хозяйства республики и подвело к оформлению следователя­ми так называемого «антисоветского правотроц­кистского буржуазно-националистического блока».

Теперь, когда расследованы дела в отношении мнимых «шпионов» и «вредителей», установлено, что они являлись сфальсифицированными. При­знания многих арестованных, обвиненных во вра­жеской деятельности, были получены путем жесто­ких, бесчеловечных истязаний.

О широте и размахе репрессий в Якутии имеют­ся лишь отрывочные сведения, но в различных ис­точниках повторяется несколько раз одно и то же число – 1800 чел. арестовано в Якутии только за последний квартал 1938 г. [Иванова, 1998, С. 116].

Известно, что в марте 1938 г. по прямому указа­нию наркома внутренних дел ЯАССР И.А. Доро­феева были арестованы 1800 чел., в том числе 1022 без санкции прокурора, из них вскоре в тюрьме умерли 18 чел. [Николаев, Ушницкий, 1990, С. 43]. В феврале 1939 г. из 350 подследственных, содержа­щихся в НКВД ЯАССР, 337 отказались от своих показаний [Там же, С. 107].

Количество репрессированных по политическим мотивам, по изданным в 2002-2005 гг. «Книгам па­мяти» [Книга памяти, 2002, 2005], составило 14 398 чел. (подсчитано краеведом М.Е. Друзьяновым). Репрессированы 64 делегата I Всеякутского учредительного съезда Советов. В этот список не включены спецпереселенцы, высланные в Якутию: финны – 3694, эстонцы – 753, немцы – 617, ли­товцы – 3886, русские – 459, украинцы – 671, всего 9080 чел., так как они не были гражданами ЯАССР. Они работали на рыбодобыче, занимались обработкой древесины в леспромхозах: Булунском, Усть-Янском, Жиганском, Верхоянском, Кобяйском, Ленском и Олёкминском районах, а также трудились на золотых приисках в Алданском, Усть-Майском, Оймяконском, Усть-Янском и Верхоянском районах. В эти списки не включены китайцы и корейцы, работавшие в Алданском и Усть-Майском районах на золотых приисках (около 1500 чел.).

Также еще 26 января 1935 г. И. Сталин подписал Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) о высылке из Ленинграда на север Сибири и в Якутию сро­ком на 3-4 года 663 бывших сторонников Г.Е. Зи­новьева [Известия ЦК КПСС, 1989, № 7, С. 86]. Аналогичная операция готовилась повсеместно. Так, 17 января 1935 г. Политбюро ЦК Компартии Украины поручило секретариату разработать вопрос о переброске на север и в Сибирь бывших актив­ных троцкистов и зиновьевцев из крупных про­мышленных центров – Донбасса, Харькова, Днеп­ропетровска, Киева, Одессы. Кроме того, местным партийным организациям было дано задание изу­чить материалы дел исключенных из партии во время чисток, составить списки изгнанных из ВКП(б) в 1926-1928 гг. за принадлежность «к троц­кистскому и троцкистско-зиновьевскому блоку». В сентябре 1936 г., по указанию И.В. Сталина, По­литбюро ЦК ВКП(б) приняло Постановление о не­обходимости «расправы с троцкистско-зиновьевскими мерзавцами..., которые были раньше высланы» [Там же, С. 39]. Так был дан сигнал к физическому уничтожению бывших оппозиционеров, подобно тому, как в недалеком прошлом ставились задачи ликвидации классов, неугодных власти.

Управлением ФСБ России по Республике Саха (Якутия) взято на учет свыше 2 тыс. уголовных (по­литических) дел 1920-1950-х годов, из которых 1300 было рассмотрено внесудебными органами («трой­ками», «особыми совещаниями»). В 1950-1960-х гг. основная часть их была тщательно изучена, и 1430 чел., необоснованно репрессированных в 1930-1940-е гг. и начале 1950-х гг., были реабилитированы [Пинчук, 1992, 23 янв.].

Таким образом, можно сделать вывод, что наи­большее количество репрессий приходится на пер­вую половину 1938 г.

В Якутии дело под названием «Антисоветский правотроцкистский буржуазно-националистический блок» возникло по аналогии с процессом «Антисо­ветского правотроцкистского блока», который со­стоялся в Москве 2–13 марта 1938 г. Руководителя­ми этого «блока», как известно, были признаны Н.И. Бухарин, А.И. Рыков и М.П. Томский. «Блок» объединил подпольные антисоветские группы «троцкистов», «правых», «зиновьевцев», меньшеви­ков, эсеров, «буржуазных националистов», осужде­ние которых стало юридической основой для по­добных процессов в регионах.

«Антисоветский правотроцкистский буржуазно­националистический блок» (АПТБНБ) в Якутии, по замыслу НКВД ЯАССР, представлял собой объ­единение бывших «троцкистов», «правых» и «бур­жуазных националистов». Так, в деле М.К. Аммосо­ва упоминается его связь с бывшим членом Политбюро ЦК партии А.И. Рыковым, председате­лем Совнаркома Узбекской ССР Ф.У. Ходжаевым, т.е. с «право-троцкистским блоком». Это было дей­ствительно универсальное объединение, причислив к которому можно было обвинить любого. Следо­ватели добивались от арестованных признаний о связях якутской интеллигенции с контрреволюцией с начала Февральской революции 1917 г. В декабре 1938 г. НКВД СССР дало следующую установку: «1) в кратчайший срок реализовать все материалы следствия относительно лиц, активно ведущих ан­тисоветскую работу в Якутии; 2) имеющиеся активные агентурные разработки по якутской нацио­нальности ликвидировать; 3) вскрыть все каналы связей с иностранными разведывательными органа­ми и якутской белоэмиграцией; 4) взять на учет с последующей активной разработкой всех бывших федералистов и участников восстаний 1921–1931 гг.; 5) использовать следствие для приобретения квали­фицированной агентуры по национальностям... с тем, чтобы в ближайшее время создать работоспо­собную агентуру в целях разработки якутской белоэмиграции» [Иванова, 1998, С. 117-118]. НКВД ЯАССР предлагалось практиковать командировки для этих целей в Иркутскую область, Дальне­восточный край, Москву и т.д.

«Организационное оформление» АПТБНБ полу­чил намного позже, в апреле 1939 г. в показаниях бывшего секретаря Якутского обкома ВКП(б) П.М. Певзняка. Согласно «схеме», в руководящий центр блока вошли П.М. Певзняк, Х.П. Шараборин, С.М. Аржаков, Н.Н. Окоемов, А.Г. Габышев. Через них осуществлялась связь с А.П. Серебровским (Главзолото), Д.Е. Сулимовым, Т.Р. Рыскуловым (СНК РСФСР), Н.М. Янсоном (Главсевморпуть), А.Б. Гуревичем (Наркомат водных путей сообщения), членом ЦК ВКП(б) П.П. Постышевым и наркомом связи А.И. Рыковым [Архив УФСБ, Д. 13. Л. 8].

25 апреля – 28 мая 1940 г. состоялось закрытое заседание Верховного суда ЯАССР, в составе пред­седателя Г.Е. Коврижных, народных заседателей С.И. Щекочихина и Ф.И. Сергеева, известное в ли­тературе под названием «Процесс двадцати пяти» или «Центральное дело» [Николаев, Ушницкий, 1990, С. 128-130]. По процессу проходили участники «антисоветского правотроцкистского буржуазно-на­ционалистического блока». Вначале в список при­влеченных по делу № 2148 вошли 42 чел., некоторые были освобождены, часть из них проходила по другим делам. Перед судом предстали 25 подсуди­мых, оставшиеся в живых за время предваритель­ного следствия: П.М. Певзняк, С.М. Аржаков, А.Г. Габышев, Г.И. Иванов, П.П. Кочнев, Н.Д. Кривошапкин-Субурусский, Г.Т. Семенов, А.Л. Зызо, Н.В. Бубякин, Н.С. Варфоломеев, А.К. Андреев, А.А. Пономарев, В.Н. Суханов, К.К. Байкалов, И.Д. Емельянов, А.М. Дексиляхов, Н.М. Цой-Коре, В.И. Трофимов, а также А.Ф. Бояров, В.С. Холмашкеев, А.С. Андреевский, Г.М. Павлов, В.А. Булкин, М.И. Попов, Н.С. Ершов, которые были привлечены для «доказательства связей» с бывшими эсерами, троцкистами, меньшевиками. Среди них 15 чел. яв­лялись руководителями республики.

Суд приговорил П.М. Певзняка, С.М. Аржакова, А.Г. Габышева, Г.И. Иванова, А.Ф. Боярова, Н.С. Вар­фоломеева, Н.В. Бубякина, B.C. Холмашкеева, В.И. Трофимова, В.А. Булкина, А.А. Зызо, А.С. Анд­реевского, Н.М. Цой-Коре, Г.М. Павлова, А.К. Анд­реева, П.П. Кочнева к высшей мере наказания с конфискацией имущества; Н.Д. Кривошапкина-Субурусского, Н.С. Ершова, А.М. Дексиляхова, В.Н. Су­ханова – к лишению свободы сроком на 20 лет каждого с поражением в избирательных правах сроком на 5 лет после отбытия меры наказания, с конфискацией имущества; А.А. Пономарева и М.И. Попова – к лишению свободы сроком на 15 лет каждого с поражением в избирательных пра­вах сроком на 5 лет после отбытия меры наказа­ния; Г.Т. Семенова, ИД. Емельянова, К.К. Байкало­ва – к лишению свободы сроком на 10 лет каждого с поражением в избирательных правах сроком на 3 года после отбытия меры наказания [Николаев, Ушницкий, 1990, С. 139-140].

В ходе судебного процесса подсудимые предоста­вили неопровержимые доказательства о примене­нии к ним незаконных методов следствия. В ре­зультате было принято частное постановление по указанным фактам. Именно на основании этого решения, кассационного протеста заместителя про­курора ЯАССР по специальным делам А.Г. Елисейчева и кассационных жалоб всех 25 осужденных, Военная коллегия Верховного суда СССР 11 сен­тября 1940 г. отменила приговор Верховного суда ЯАССР и возвратила дело в 31 томе, 24 приложе­ниях, 3 томах протоколов судебного заседания на новое рассмотрение в НКВД ЯАССР [Архив УФСБ, Д. 1629. Л. 233-234].

Об отмене приговора осужденные не знали, и после подачи ими кассационных жалоб следователи вновь вынуждали многих подписывать признатель­ные показания. П.М. Певзняк в сентябре 1940 г. во время ожидания приговора на 6 листах папиросной бумаги написал карандашом причины дачи им лож­ных показаний и передал Г.И. Иванову. Затем подал заявление на 150 страницах наркому М.П. Некрасо­ву с опровержением обвинения во вредительстве и просил приобщить документы при вторичном рас­смотрении дела. Ему пригрозили расстрелом без суда [Архив УФСБ, Д. 1089. Л. 195]. Окончательные отказы от вынужденных признаний зафиксированы в марте – мае 1941 года. Верховный суд ЯАССР два раза возвращал дело на доследование; вернул его на но­вое рассмотрение и Военный трибунал Забайкаль­ского военного округа. В итоге дело, разобщенное на части (что тоже считалось нарушением), было направлено Особому совещанию при НКВД СССР под председательством генерального комиссара гос­безопасности Л.П. Берии, которое 17 мая, 8, 10, 16 сентября приговорило проходивших по этому процессу к разным срокам заключения в исправи­тельно-трудовых лагерях. Некоторые из них (П.П. Кочнев, А.А. Пономарев, Г.Т. Семенов) после отбытия срока наказания были осуждены вторично в конце 1940-х годов по прежним обвинениям и сосланы в ссылку. Освобождены в 1950-х годах, реабилитация их продолжалась до 1960-1980-х годов. В отличие от остальных, им посчастливилось при жизни вернуть себе доброе имя.

Организаторы репрессий в Якутии сами были осуждены как участники антисоветских заговоров, троцкистской организации, производившие массо­вые аресты невинных граждан.

21 января 1940 г. Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила бывшего наркома НКВД ЯАССР И.А. Дорофеева к расстрелу, начальника 2-го отдела З.Н. Беляева – к 15 годам лагерей, на­чальника 4-го отдела И.Д. Петрова – к 10 годам; 25 июля 1942 г. Военный трибунал войск НКВД Забайкальского округа приговорил А.Я. Вилинова и Ю.П. Мавленко к 8 годам лагерей каждого [Там же, Д. 2142. Л. 159].

Сталинская модель региональной политики центр – регионы была основана на широкомас­штабной кадровой чистке. С декабря 1936 г. до марта 1939 г. в среднем во всех регионах сменилось по 2-3 партийных секретаря областного и краевого уровней. Преобладающая часть из смещенных были арестованы и, как правило, расстреляны. При этом снятие первого руководителя порождало цепную реакцию снятий и арестов вплоть до районного и колхозного уровня [Хлевнюк, 2009, С. 224]. Эта мо­дель взаимоотношений центра и регионов порож­дала крайнюю нестабильность руководящих сетей и ослабление управленческих возможностей аппа­рата.

Произошедшие в стране перемены как политиче­ского, социально-экономического характера, так и в сфере национально-государственного устройства позволили приступить к разработке новой Консти­туции СССР, которая была принята 5 декабря 1936 г.

Многонациональный состав союзного государства отражался в создании двухпалатного парламента в лице Верховного Совета как высшего законодатель­ного и представительного органа власти. Совет На­циональностей избирался гражданами по союзным и автономным республикам, автономным областям и национальным округам согласно норме: 25 депутатов от каждой союзной республики, 11 – от каждой автономной республики, 5 – от автоном­ной области и по 1 – от национального округа. В формировании Совета Национальностей про­явился не только многонациональный, но и феде­ративный характер страны. В этом состоял один из эле­ментов субъектности союзных отношений. Следовательно, автономные образования всех видов тоже фактически являлись субъектами союзных от­ношений. Конституция СССР впервые регулирова­ла правовое положение АССР, специальная глава посвящалась высшим органам государственной вла­сти автономных республик, предусматривалось принятие ими своих конституций.

Вслед за Конституцией СССР стали приниматься и конституции союзных республик. 21 января 1937 г. на чрезвычайном XVII Всероссийском съезде Советов была принята новая Конституция РСФСР. Статья 1 трактовала РСФСР как социалистическое государство. В статье 13 перечислялись все субъекты Российской Федеративной Республики: края, об­ласти, автономные республики, автономные облас­ти – всего 47, в том числе 17 автономных респуб­лик и 6 автономных областей. Статья 19 перечисляла предметы ведения РСФСР: утвержде­ние конституций автономных республик; представ­ление на утверждение Верховного Совета СССР об­разования новых краев, областей, а также новых автономных республик и областей в составе РСФСР; руководство осуществлением бюджетов автономных республик и местных бюджетов краев и областей; установление порядка пользования землей, недра­ми, лесами и водами, всего 26 позиций. Сохранив прежнее положение об утверждении конституций автономных республик, Конституция ввела допол­нительный пункт – об утверждении границ и рай­онного деления автономных республик и автоном­ных областей.

Конституция РСФСР 1937 г. закрепила новую систему высших органов государственной власти автономных республик, в основном аналогичную системе высших органов власти союзных респуб­лик. Статья 20 предоставляла автономной респуб­лике право иметь свою конституцию, «построенную в полном соответствии с Конституцией РСФСР и Конституцией СССР». В случаях расхождения зако­нов РСФСР и автономной республики действовал закон РСФСР.

Специальная статья (ст. 20) законодательно офор­мила председателей президиумов Верховных Сове­тов автономных республик в качестве заместите­лей председателя Президиума Верховного Совета РСФСР. Новая Конституция повысила статус автономной республики как субъекта РСФСР, но в то же время узаконила принципы построения унитар­ного государства, сохраняя подчиненность органов власти и управления по вертикали (проверка работы нижестоящих органов, приостановка, отмена их актов).

В соответствии с основными принципами Конституции СССР 1936 г. и Конституции РСФСР 1937 г. чрезвычайный IX Всеякутский съезд Советов 3-9 марта 1937 г. обсудил проект новой Конституции Якутской АССР и принял его. Конституция ЯАССР 1937 г. была окончательно утверждена третьей сессией Верховного Совета РСФСР первого созыва 2 июня 1940 г. [Хронологическое собрание…, 1941, С. 809].

В Конституции ЯАССР 1937 г. было закреплено новое общественное и государственное устройство республики, установлена система ее органов государственной власти и управления, определены принципы их организации и деятельности, основные права и обязанности граждан республики, гарантирована более демократичная, чем прежде, избирательная система.

Основной Закон провозгласил Якутскую АССР социалистическим государством рабочих и крестьян, вся власть в котором принадлежит Советам депутатов трудящихся. Положение Конституции СССР о том, что Советы выросли и окрепли в результате завоеваний диктатуры пролетариата, воспроизведенное в конституциях союзных и автономных республик, обусловило уточнение наименования политической основы государства. Советы рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов, в сущности, отражавшие характер органов классового представительства, были преобразованы в Советы депутатов трудящихся, которые, по мнению законодателя, уже точнее отражали социальный состав советского общества. Поэтому политическая основа Якутской АССР как социалистического государства получила однотипное название – Советы депутатов трудящихся.

В гл. II Конституции ЯАССР «Государственное устройство» были определены административно­-территориальное деление (ст. 14) и компетенция ЯАССР (ст. 17). Важнейшие конституционные изме­нения в организации высших органов государст­венной власти и управления были зафиксированы в гл. III и IV Конституции Якутской АССР. Кон­ституция узаконила в качестве высшего законода­тельного органа государственной власти республи­ки Верховный Совет ЯАССР, избираемый всеми гражданами ЯАССР по избирательным округам сроком на 4 года (ст. 18-21). Верховный Совет со­средоточил в своих руках всю полноту высшей го­сударственной власти автономной республики. Воз­росла его роль как органа представительной демократии.

Верховный Совет ЯАССР как представительный и законодательный орган осуществлял свои функ­ции периодически на сессиях, созываемых два раза в год. В период между сессиями постоянно дейст­вующим органом являлся Президиум Верховного Совета, решавший специфические, характерные только для него вопросы.

Верховный Совет осуществлял все права, присво­енные республике согласно ст. 13 и 17 Конституции ЯАССР, поскольку эти права не входили, по Кон­ституции, в компетенцию подотчетных Верховному Совету органов: Президиума Верховного Совета, Совнаркома и народных комиссариатов Якутской АССР. В круг прав и полномочий Верховного Со­вета входили самые разнообразные государствен­ные, социально-экономические, культурные вопро­сы. Одной из основных сторон его деятельности были руководство и координация работы образуе­мых им органов республики. В соответствии со ст. 17 Верховный Совет принимал Конституцию, вносил в нее изменения, осуществлял контроль за ее исполнением, устанавливал административное деление, определял границы районов, городов рес­публики и вносил на утверждение Верховного Со­вета РСФСР. Большое место в его работе занимали рассмотрение и утверждение народнохозяйственно­го плана, республиканского бюджета и т.п.

Верховный Совет ЯАССР устанавливал государ­ственные и местные налоги, сборы и неналоговые доходы, осуществлял контроль за порядком исполь­зования природных богатств, проведением законов, охраной государственного порядка и прав граждан. В исключительной его компетенции находились: формирование высших государственных органов республики – Президиума Верховного Совета; пра­вительства – Совнаркома; избрание Верховного суда ЯАССР и его председателя; назначение нарко­мов, прокурора республики.

Поскольку Верховный Совет республики не яв­лялся постоянно действующим органом, важное место было отведено Президиуму Верховного Сове­та, осуществлявшему в период между сессиями Верховного Совета ЯАССР функции высшего орга­на государственной власти на территории респуб­лики. Президиум Верховного Совета был подотче­тен во всей своей деятельности Верховному Совету. По Конституции, Президиум Верховного Совета ЯАССР обладал широкой компетенцией: созывал сессии Верховного Совета; давал толкование зако­нов ЯАССР, издавал указы; проводил референдум; отменял постановления и распоряжения правитель­ства ЯАССР, решения и распоряжения районных и городских Советов депутатов трудящихся в случае их несоответствия закону; по представлению главы правительства ЯАССР освобождал от должности и назначал отдельных глав отраслевых органов управ­ления с последующим внесением соответствующих решений на утверждение Верховного Совета ЯАССР; присваивал почетные звания автономной республи­ки (ст. 28).

Конституция сохраняла прежний высший орган государственного управления республики – Совет Народных Комиссаров (СНК), однако его правовое положение существенно изменилось. Конституция ЯАССР 1937 г., определив место СНК ЯАССР как исполнительно-распорядительного органа в системе органов государственной власти и управления республики, более четко разграничила компетенцию и порядок нормотворчества этих органов. СНК изда­вал постановления и распоряжения на основе и во исполнение законов СССР, РСФСР и ЯАССР, по­становлений и распоряжений СНК СССР и РСФСР и проверял их исполнение, являлся органом, ответ­ственным и подотчетным Верховному Совету ЯАССР, а в период между его сессиями – Прези­диуму Верховного Совета ЯАССР.

Совнарком ЯАССР объединял и направлял рабо­ту наркоматов ЯАССР и других подведомственных ему хозяйственных и культурных учреждений; объ­единял и проверял работу уполномоченных обще­союзных и союзно-республиканских наркоматов; принимал меры по выполнению народнохозяйст­венного плана, бюджета, по обеспечению общест­венного порядка, защите интересов государства и охране прав граждан; руководил деятельностью ис­полнительных комитетов районных и городских Советов депутатов трудящихся.

Народные комиссары возглавляли соответствую­щие отрасли государственного управления, подчи­няясь как СНК ЯАССР, так и соответствующим наркоматам РСФСР. Таким образом, новая Консти­туция существенно изменила правовое положение народных комиссариатов ЯАССР. В ней отсутство­вало прежнее деление наркоматов на объединенные и автономные.

В гл. V Конституция узаконила положение, со­гласно которому органами государственной власти на местах являются Советы депутатов трудящихся, избираемые соответственно трудящимися района, города, поселка, села, наслега сроком на 2 года.

К компетенции Советов депутатов трудящихся Основной Закон республики отнес следующие во­просы: руководство культурно-политическим и хо­зяйственным строительством на своей территории, местный бюджет, руководство деятельностью под­чиненных им органов управления, охрану государ­ственного порядка, соблюдение законности, охрану прав граждан и содействие усилению обороноспо­собности страны.

Исполнительными и распорядительными органа­ми Советов являлись избираемые ими исполни­тельные комитеты, а в небольших поселениях – председатель и секретарь Совета. Исполнительные и распорядительные органы Советов осуществляли руководство культурно-политическим и хозяйствен­ным строительством на своей территории на осно­ве решений соответствующих Советов и вышестоя­щих государственных органов и непосредственно подчинялись как Совету, их избравшему, так и ис­полнительному органу вышестоящего Совета депу­татов трудящихся.

В Конституции Якутской АССР были отражены особенности организации местных Советов в соот­ветствии с сохранившимися особенностями адми­нистративно-территориального устройства респуб­лики. В частности, наряду с сельскими и поселко­выми Советами, Конституция узаконила наслежные и кочевые Советы. Сессии Советов депутатов тру­дящихся созывались исполнительными и распоря­дительными органами в следующем порядке: рай­онных – не реже 6 раз в год, кочевых – не реже 1 раза в 2 месяца, а остальных Советов не реже 1 раза в месяц. Вышестоящие Советы имели право отменять решения и распоряжения нижестоящих Советов и их исполнительных и распорядительных органов и приостанавливать решения и распоряже­ния нижестоящих Советов.

В республике, как во всем Союзе, была установ­лена единая система судов, построенная примени­тельно к ее административно-территориальному де­лению, первым звеном которой был народный суд. Он избирался гражданами района сроком на 3 года на основе всеобщего, прямого и равного избира­тельного права при тайном голосовании. Надзор за деятельностью судебных органов возлагался на выс­ший судебный орган республики – Верховный суд, избираемый Верховным Советом ЯАССР сроком на 5 лет. Конституция предусматривала ведение судо­производства на якутском, русском, эвенкийском и эвенском языках.

Высший надзор за соблюдением требований со­циалистической законности всеми органами госу­дарственного управления и подведомственными им учреждениями, а также должностными лицами и гражданами на территории Якутской АССР, соглас­но ее Конституции, осуществлялся как Прокуро­ром СССР непосредственно, так и через Прокурора РСФСР и Прокурора ЯАССР.

Конституция ЯАССР в гл. IX узаконила новую советскую избирательную систему, основанную на принципах всеобщего, равного и прямого избира­тельного права при тайном голосовании. Все граж­дане Якутской АССР, достигшие 18 лет, независимо от расовой и национальной принадлежности, веро­исповедания, образовательного ценза, оседлости, социального происхождения, имущественного поло­жения и прошлой деятельности, согласно ст. 99 Конституции, получили право участвовать в выборах и быть избранными.

Конституция Якутской АССР определила, что выборы осуществляются по избирательным округам в соответствии со следующими нормами (ст. 105): районный Совет – 1 депутат от 1000 чел. населения; в районе с населением до 25 тыс. чел. избираются 25 депутатов; в районе с населением свыше 60 тыс. чел. избираются не более 60 депутатов; в городской Совет – один депутат не менее чем от 350 и не более чем от 500 чел. населения; в городах с населением до 12 тыс. жителей избираются 35 де­путатов; в сельский и поселковый Советы – 1 де­путат от 100 чел. населения; в селах и поселках с насе­лением до 1000 чел. избираются 9 депутатов, а с населением свыше 2500 чел. – не более 25 депутатов.

Кандидатуры при выборах по избирательным ок­ругам выдвигались общественными организациями и обществами трудящихся. Регламентировались от­четность депутатов перед избирателями о своей ра­боте и деятельности Совета и отзыв по решению большинства избирателей в любое время.

Компетенция ЯАССР в области государственного строительства состояла в том, что она принимала свою Конституцию, вносила ее на утверждение Верховного Совета РСФСР, контролировала ее со­блюдение; формировала свои высшие органы госу­дарственной власти, управления и суда (Верховный Совет, Президиум Верховного Совета, правительст­во – Совет Народных Комиссаров, Верховный суд), устанавливала и вносила на утверждение Верховно­го Совета союзной республики свои решения, ка­сающиеся районного деления, границ районов и городов.

Однако некоторые полномочия автономной рес­публики, зафиксированные в конституционных ак­тах в самой общей форме, не были обеспечены надлежащими правовыми гарантиями. Например, Всеякутские съезды Советов и ЦИК ЯАССР при­нимали постановления, имеющие силу закона, по вопросам, касающимся местных особенностей государственного строительства, в частности, о запре­щении калыма, отделении хотона от юрты, корен­ных земельных переделах, коренизации аппарата, а также по вопросам борьбы с суевериями, шаманст­вом и др. Кроме того, Якутский ЦИК, принимая то или иное решение на основе актов общероссий­ского законодательства, вносил в них существен­ные дополнения и изменения применительно к ме­стным условиям.

Конституция ЯАССР 1937 г. (пункт а, ст. 40) указыва­ла, что Совет Народных Комиссаров Якутской АССР объединяет и проверяет работу уполномочен­ных общесоюзных и союзно-республиканских нар­коматов. Но и здесь не было уточнено, какие пра­вовые гарантии предусматриваются для объединения и проверки работы последних со стороны прави­тельства ЯАССР. Местные Советы депутатов трудя­щихся по Конституции ЯАССР 1937 г. не обладали подобными правами. В достаточной мере статус ав­тономной республики не был гарантирован и опре­делял в основном организационные отношения. Конституционные нормы автономной республики действовали в части организации органов государ­ственной власти, а по остальным вопросам факти­чески не имели практического значения. Профсою­зам, лишенным права проведения забастовок и других активных форм защиты трудящихся, отво­дилась роль «приводного ремня к массам» в вы­полнении установленных сверху производственных заданий, организации культурно-массовых и оздо­ровительных работ. В 1937 г. профсоюзы Якутии объединяли свыше 35 тыс. человек. Комсомольская и пионерская организации, несмотря на их много­образную работу среди молодежи, были подчинены целям воспитания ее в духе преданности идеям и делу правившей коммунистической партии [Исто­рия Якутии, 2001, С. 79].

12 декабря 1937 г. прошли выборы Верховного Совета СССР первого созыва, а 26 июня 1938 г. – Верховных Советов РСФСР и ЯАССР. Депутатами Верховного Совета СССР были избраны партийно-советские работники П.М. Певзняк, Н.Г. Фатку­лов, А.Г. Габышев, Н.Н. Окоемов, С.М. Аржаков, С.И. Сидорова, писатель П.А. Ойунский, забойщик И.Д. Варла­ков, колхозницы Д.П. Новикова и И.Д. Олесова, оленевод Н.К. Курилов, охотник Н.В. Шемяков; депутатами Верховного Совета РСФСР ста ли пар­тийный работник П.В. Аммосов, ка­питан А.Д. Богатырев, учительница Л.Е. Комаренко. В Верховный Совет ЯАССР было избрано 130 депутатов, в том числе 32 рабочих, 92 колхозни­ка и 16 служащих. Председателем Президиума Верховного Совета ЯАССР первого созыва была выдвинута активистка женского движения С.П. Сидорова. В декабре 1938 г. состоялись выборы в местные советы ЯАССР, завершившие формиро­вание органов власти всех уровней [Избранные..., 2009, С. 55-83; История Якутии, 2005, С. 79].

Промышленное освоение недровых богатств Яку­тии в 1930-е годы под политическими лозунгами «Завоевание Севера» и «Наступление на Арктику» диктовало необходимость реформы административ­ного управления территорией. Хотя Конституция СССР 1936 г. провозгласила, что автономная рес­публика обладает на своей территории высшей го­сударственной властью, это не соответствовало действительности. Согласно ст. 17 Конституции ЯАССР 1937 г. Верховный Совет устанавливал адми­нистративное деление ЯАССР, определял границы районов, городов республики и вносил на утверж­дение Верховного Совета РСФСР.

В период конца 1920-х – 1930-х годов проводилась ре­форма административно-территориального устрой­ства ЯАССР. Вместо существовавшей окружной сис­темы административного управления предлагался новый способ административно-территориального деления, который должен был соответствовать орга­низации хозяйства республики – районирование. В основу такого подхода предлагался энергетический принцип, т.е. принцип хозяй­ствования, при котором достигался наибольший экономический эффект при наименьших экономи­ческих, человеческих и других затратах [Льоба, 1929, С. 8; Федорова, Пахомов, 2011, С. 67].

21 января 1929 г. Президиум ЯЦИК, по предложе­нию Госплана ЯАССР, рассмотрел вопрос «О прин­ципах районирования ЯАССР» и принял постанов­ление осуществить районирование в первую оче­редь в трех округах – Якутском, Вилюйском и Олёкминском [Якутия. Хроника..., 2004б, С. 112]. В 1930-1931 гг. районирование коснулось остальной части республики и было образовано всего 25 рай­онов; города Якутск, Вилюйск, Верхоянск, Олёкминск, Среднеколымск перестали считаться уезд­ными центрами. В связи с интенсивным промыш­ленным освоением республики в 1930-е гг. соз­даются еще 6 новых районов (Оленёкский, Верхневилюйский, Токкинский, Кобяйский, Аллах-Юньский, Якутский) [Федорова, Пахомов, 2011, С. 72-75].

На севере республики районирование имело свои особенности. После затянувшейся гражданской войны народы Севера оказались на грани вымира­ния, росло недовольство политикой советской вла­сти, вспыхивали вооруженные восстания. Прави­тельство ЯАССР, учитывая сложную обстановку на севере республики, проводило в конце 1920-х – на­чале 1930-х гг. гибкую национальную политику, опираясь на родовые кочевые Советы, главной за­дачей которых было «приобщение малых народов к советскому строю». Остро стояли вопросы снабже­ния населения продовольствием, предметами пер­вой необходимости и транспортной доступности. В связи с этим в январе 1931 г. VIII Якутская об­ластная партийная организация приняла специаль­ную резолюцию «Об очередных задачах работы среди малых народностей Севера ЯАССР».

При проведении административно-территориаль­ного районирования в 1930-1931 гг. на территории трех северных округов было образовано 13 районов, из которых 10 получили статус национальных: Аллаиховский, Анабарский, Булунский, Жиганский, Момский, Нижнеколымский, Оймяконский, Саккырырский, Томпонский, Усть-Янский. В группу национальных районов также был включен распо­ложенный на западе республики Садынский на­циональный район, населенный преимущественно эвенками [Боякова, 1995, С. 22].

По мере промышленного развития советской эко­номики, с охватом северных территорий, части Яку­тии, Чукотки, Магадана, принятие волюнта­ристских решений для сталинского руководства становилось более очевидным. Решение о создании треста Дальстрой принималось Политбюро ЦК ВКП(б) с целью освоения разведанных месторожде­ний и на основе перспективных оценок, сделанных геолого-разведочными и геолого-поисковыми экспе­дициями, работавшими в районах Колымы во вто­рой половине 1920-х – начале 1930-х годов. По дан­ным геологических прогнозов, запасы золота в бассейнах рек Колымы и Индигирки занимали одно из первых мест в мире, составляя более 20% всех известных мировых запасов. Запасы олова были наибольшими в Союзе [Бацаев, Козлов, 2002, С. 10].

Территория Дальстроя, которая в 1930-1940-х гг. имела тенденцию к расширению (вне зависи­мости от административно-территориального деле­ния страны), выделялась в особый, практически автономный район. По уровню властных полномо­чий Дальстрой находился вне даже формального подчинения и контроля со стороны органов совет­ской власти Якутской АССР и ДВК, а все решения о его деятельности принимались на уровне ЦК ВКП(б), СНК и СТО СССР, а позднее НКВД СССР и носили секретный характер. Дальстрой формировался как огромный, жестко централизо­ванный, индустриальный лагерь (промлаг), основу рабочей силы которого составляли заключенные Севвостлага ОГПУ–НКВД СССР. В период деятель­ности Дальстроя, учитывая особый характер этой организации, органы советской власти в промыш­ленных пунктах и поселках не создавались (за ис­ключением г. Магадана, пос. Нера и Зырянка); насе­ленные пункты административно подчинялись соответствующему отраслевому или горнопромыш­ленному управлению.

На подразделения Дальстроя возлагалась задача реконструкции хозяйств местного коренного насе­ления на основе коллективизации. Эта задача но­сила не столько политический, сколько приклад­ной, экономический характер. Национальные колхозы создавались для обеспечения быстрорасту­щего населения Колымы местной сельскохозяйст­венной продукцией и составляли, наряду с совхо­зами и подсобными хозяйствами предприятий Дальстроя, основу собственной продовольственной базы. Совхозы Дальстроя имели статус сельскохо­зяйственных предприятий системы ГУЛАГа НКВД СССР и, по сути, являлись сельхозлагерями. Наря­ду с сельским хозяйством в рамках подсобного производства в национальных районах развивалась местная легкая и пищевая промышленность. Значе­ние колхозно-совхозной системы, созданной в 1932–1941 гг., проявилось во время Великой Отече­ственной войны, когда снабжение, в том числе и продовольственное, было значительно сокращено. Создание Дальстроя, как и всей системы ГУЛАГа, должно было стать убедительным доказательством эффективности репрессивно-карательных мер не только для подавления уголовников и классовых врагов, но и для создания элементов социалистической экономики специфическими методами тру­дового перевоспитания. В частности, на заседании комиссии Политбюро ЦК ВКП(б) 15 мая 1929 г. отмечалось: «Мы имеем огромные затруднения в деле посылки рабочих на север. Сосредоточение там многих тысяч заключенных поможет нам продвинуть дело хозяйственной эксплуатации природных богатств севера... Рядом мер как админист­ративного, так и хозяйственного содействия освобожденным, мы можем побудить их оставаться на севере, тут же заселяя наши окраины» [Там же].

Уже в 1929 г. было принято решение о принуди­тельном выселении из центральных областей на Алдан 800 раскулаченных. В 1931 г. в спецпоселках Алданского района размещалось свыше 1 тыс. семей с детьми. Под контролем спецкомендатур они тру­дились в шахтах, на лесоповале и других тяжелых работах [История Якутии, 2005, С. 80].

Изначально единый хозяйственный комплекс тре­ста проектировался в долине р. Колымы: здесь пла­нировалось построить административный центр, не­сколько ГЭС, автотрассу Верхняя Колыма – Якутск. Но мере развития треста его территория существен­но увеличилась. В 1939 г. Дальстрою были переданы Чаунский и Чукотский районы, в 1940 г. – бассейн р. Анадырь, а в 1941 г. на основании Постановления СНК СССР № 476-312сс от 29 марта – побережье Охотского моря от Пенжинской до Удской губы (Чумикан) и весь бассейн р. Яна в Якутской АССР [Там же, С. 42]. Таким образом, территория Дальстроя увеличилась с 450 тыс. кв. км до 2,256 млн кв. км [Историческая хроника..., 1975, С. 120].

В результате Якутия стала одним из главных центров СССР по размещению лагерей. В 11 рай­онах действовали 106 лагерей для политических уз­ников: в Томпонском – 31 лагерь, Оймяконском – 26, Верхоянском – 22, Алданском – 10, Усть-Майском – 4, Усть-Янском – 6, Среднеколымском – 2, Верхнеколымском – 2, Нижнеколымском – 1, Сунтарском – 1, Ленском – 1 [Иванова, 1998, С. 266-268].

По сути, на смену ленинской модели националь­ной государственности бывших окраин Российской империи, устоявшейся в 1920-е годы, пришла ста­линская модель автономизации, административного управления территориями опережающего развития, экономически выгодными для государства, вне свя­зи с национальными государственными образова­ниями.

20 июля 1935 г. Президиум ВЦИК ли­квидировал Комитет содействия народностям север­ных окраин [Боякова, 1995, С. 17], основная задача которого состояла в социально-экономическом и культурном развитии народов Севера. Функции Ко­митета Севера перешли Главному Управлению Се­верного морского пути (ГУСМП), еще одному хо­зяйственному монстру подобно Дальстрою, на который в июле 1934 г. были возложены задачи «по изысканию и эксплуатации естественных произво­дительных сил в советской Арктике». К зоне его деятельности была отнесена вся территория за Ура­лом севернее 62-й параллели (параллель г. Якутска). Согласно утвержденному СНК СССР Положению от 22 июня 1936 г. на него возлагались задачи освое­ния Северного морского пути; организации мор­ских, речных и воздушных сообщений, радиосвязи и научно-исследовательских работ в Арктике; раз­вития производительных сил и освоения естествен­ных богатств Крайнего Севера; содействия хозяйст­венному и культурному подъему коренного населения. Кроме того, ГУСМП осуществляло кон­троль и наблюдение за деятельностью других ве­домств и учреждений на Севере [Там же, С. 14-15].

Таким образом, одновременно со свертыванием НЭПа, как и во всей стране, в Якутии происходила смена демократических форм управления – вме­сто них стали преобладать властно-принудительные методы в управлении социально-экономическими процессами. Усиление командно-административной системы в экономике привело к смене политиче­ского режима, старые кадры большевиков были за­менены сторонниками форсированных темпов строительства социализма.

_____________________________

Автор статьи: Иванова Татьяна Спартаковна, д.ю.н., профессор кафедры арктического права и права стран АТР юридического факультета Северо-Восточного федерального университета им. М.К. Аммосова.