Реализация государственной аграрной политики в Якутии.

В аграрной истории России период второй поло­вины 1960-х – 1980-х годов занимает особое место, поскольку насыщен событиями. В это время в Якутской АССР начался важный этап экономиче­ского развития: республика превращалась в базу отечественной алмазодобывающей промышленно­сти, увеличивалась добыча золота, угля, слюды. Ускорение темпов индустриального развития вызва­ло рост населения, увеличение удельного веса ра­бочих и служащих в социальной структуре, повы­сило потребность в сельскохозяйственной, особенно скоропортящейся молочной и мясной, продукции аграрного сектора.

Решения мартовского 1965 г. Пленума ЦК КПСС означали новый этап в государственной аграрной политике: предполагалось ввести инновационные подходы в организации производства, обновить технологии, повысить заинтересованность работни­ков в конечной продукции сельского хозяйства. Упразднялись территориальные производственные колхозно-совхозные управления, были восстановле­ны структурные подразделения исполкомов мест­ных Советов, отвечающие за аграрный сектор эко­номики. В русле оптимизации управления сельским хозяйством еще в феврале 1965 г. Совет Министров ЯАССР принял постановление об разукрупнении колхозно-совхозных управлений и создании 14 рай­онных и 1 Северного межрайонного производствен­ных управлений сельского хозяйства.

В Якутии, как и по всей стране, была поставле­на задача усилить борьбу за повышение товарности сельскохозяйственного производства. Но генераль­ная линия в системе хозяйствования в виде идео­логизации аграрного развития оставалась по-преж­нему неприкосновенной. Идеи о нерыночном характере социалистического сельского хозяйства, приоритете формы собственности над экономиче­скими законами функционирования производст­венных отношений заранее ограничивали размеры и характер преобразований в сельском хозяйстве. Одним из способов скорейшего достижения постав­ленных целей виделся перевод существующих кол­лективных хозяйств в государственную форму соб­ственности и полностью на централизованное управление.

При реализации государственной аграрной поли­тики проявилось стремление быстро повысить товарность производства, унифицировать форму собственности и систему управления сельским хо­зяйством. На севере России административное ре­шение совпадало с необходимостью улучшения со­циально-экономических условий жизни коренного населения, неизбежностью перестройки низкото­варных и убыточных колхозов в ряде районов. В 1950–1960-е годы ряд якутских колхозов пережи­ли длительный период социально-экономического упадка. Это явление было расценено как признак окончательной исчерпанности кооперативно-колхоз­ной формы производства.

По стране в 1962-1967 гг. на базе 3842 колхозов было создано 2689 совхозов. Но в докладной запис­ке Минсельхоза СССР за 1967 г. о работе совхозов, организованных на базе экономически слабых кол­хозов, указывалось на трудности, переживаемые этими хозяйствами. В ней, в частности, отмеча­лось, что «одна из главных причин отставания большинства совхозов, организованных на базе колхозов, состоит в том, что после реорганизации этим хозяйствам не оказывалась необходимая по­мощь в укреплении их организационно-хозяйственного состояния и, за исключением повышения оп­латы работников, они оказались даже в более тяжелых экономических условиях» [РГАЭ, Ф. 7486. Оп. 21. Д. 513. Л. 5]. Оказалось, что в районах обра­зования большого количества новых совхозов пока­затель капиталовложений на 100 га сельхозугодий был ниже, чем общесоюзный по совхозам.

Но процесс полного огосударствления сельского хозяйства был уже запущен: в Якутии в 1960 г. было всего 7 совхозов, в 1965 г. – 28, а к 1974 г. все колхозы республики, за исключением рыболовец­кой артели «Арктика», были реорганизованы в сов­хозы. В 1975 г. в республике был 71 совхоз, а во второй половине 1980-х – более 120 за счет орга­низации новых и разукрупнения старых. Мартов­ский Пленум ЦК КПСС (1965 г.) провозгласил курс на интенсификацию сельского хозяйства путем его индустриализации, дальнейшей специализации и концентрации производства. Как показала история, в условиях Якутии оказались применимы два по­следних направления новой политики.

В 1960-е годы совхозное строительство сначала охватило 4 из 10 сельскохозяйственных зон респуб­лики. В них совхозы стали основным поставщиком продукции оленеводства, значительной части про­дукции пушного промысла, клеточного звероводст­ва и коневодства. Такая специализация объяснялась преимущественно северным (21 из 28) расположе­нием совхозов. В центральной пригородной зоне молочно-мясные и овощекартофелеводческие совхо­зы были созданы прежде всего на базе малых мно­гоотраслевых колхозов.

В результате зональной, отраслевой и внутри­хозяйственной специализации сельского хозяйства Якутии сложились следующие производственные типы хозяйств: скотоводческо-промысловый, скотоводческо-оленеводческий, оленеводческо-промысло­вый, скотоводческо-звероводческий, скотоводческо-овощекартофелеводческий. К XI пятилетке специа­лизация сложилась следующим образом: коневодст­вом и животноводством занималось 71 хозяйство, оленеводством – 28, картофелеводством – 15, ово­щеводством – 10, семенным зерноводством – 8 [Якутская АССР..., 1982, С. 11]. Специализация в це­лом отвечала объективным требованиям.

Ведущей отраслью сельского хозяйства Якутии было и до настоящего времени остается животно­водство: в течение исследуемого периода оно давало в среднем 86,6% всей валовой продукции сельского хозяйства. Поголовье крупного рогатого скота с 1966 по 1986 г. увеличилось на 48,7 тыс. голов (табл. 23). Отметим, что при этом так и не были достигнуты дореволюционные показатели: в 1917 г. в сельском хозяйстве Якутии было 487,5 тыс. голов, а в 1986 г. – 396,0 тыс. [Якутия за 70 лет, 1987, С. 23, 36].

С 1970-х годов началась активная работа по за­купкам и продаже племенного скота, искусственно­му осеменению. Специалисты республиканского Госплемобъединения, созданного в 1973 г., занима­лись скрещиванием местных пород скота с сим­ментальской, холмогорской, казахской белоголовой и калмыцкой породами. С 1983 г. проходили экспе­рименты по скрещиванию холмогорской коровы с голштино-фризской, а симментальской — с айрширской. Параллельно проводилась работа по обу­чению кадров для племенной работы, по строительству пунктов искусственного осеменения. Уже к началу 1980-х годов в республике действовало 38 племенных ферм, 121 опорная ферма для пле­менной работы, в которых насчитывалось около 58 тыс. племенных быков и коров [Ковлеков, 1993, С. 75-77]. Только в апреле 1985 г. Совет Министров ЯАССР принял постановление «О мерах по охране и использованию генофонда аборигенного якутского скота», направленное на сохранение адаптиро­ванных к условиям Севера уникальных биологиче­ских признаков исчезающей породы.

Во второй половине 1960-х – 1980-х годах про­изошла большая концентрация ферм, их количест­во сократилось в 2,5 раза. В свою очередь, увели­чилась емкость скотопомещений, совершенствовалось животноводческое проектирование. Если в 1966 г. в одном помещении содержалось 60-70 голов, то в 1980-е годы этот показатель достиг 300-400. Толь­ко за 1975-1985 гг. на селе было построено живот­новодческих помещений на 118 тыс. скотомест, в том числе современный молочный комплекс на 800 мест в пригороде Якутска. Но условия содер­жания крупного рогатого скота по всей республике не соответствовали научно-практическим требова­ниям времени. В 1976 г. в старых деревянных коров­никах, в которых были невозможны реконструкция и механизация трудоемких процессов, содержалось 154 тыс. голов скота [НА РС (Я), Ф. П-3. Оп. 248. Д. 218. Л. 26-27]. Лишь 32% поголовья находилось в типовых помещениях, построенных по общесоюз­ным утвержденным требованиям. Нужно указать, что в производственном строительстве зооветери­нарные и санитарные нормы часто нарушались, в коровниках традиционного (старинного) типа и в 1980-е годы содержалось около половины поголо­вья. Всего чуть более 4% скота было обеспечено комплексной механизацией, большинство помеще­ний устарело морально или пережило сроки физи­ческого износа. В уникальной хозяйственной си­туации Якутии с восьмимесячной зимовкой скота в помещении не было разработок норм площади, воздуха, энергозатрат на обогрев одного скотоместа и т.п.

Несмотря на декларируемое приоритетное внима­ние к сельскому хозяйству после Пленума ЦК КПСС 1965 г., до обеспечения нормальных условий труда в хозяйствах Якутии было еще далеко. В ре­альности работникам сельского хозяйства приходи­лось преодолевать большой объем повседневных трудностей, отнимающих силы и время. Одним из самых «больных» мест в сельском хозяйстве оста­вался высокий удельный вес ручного труда, арха­ичные условия. В изучаемый период особенно тя­желым было положение в животноводстве. Так, выборочная проверка комиссией Верховного Совета ЯАССР ситуации в одном из центральных районов республики – Мегино-Кангаласском показала в 1968 г. следующее: в совхозе им. М. Горького трудо­емкие процессы механизированы только на одной из животноводческих ферм; «большинство скотопомещений старые, сырые, темные. Потолки низкие. Территория вокруг хотонов грязная, унавоженная. <...> Нет мест для хранения, сушки спецодежды и спецобуви. Дояркам давно не выдавали обувь и косынки. Не хватает животново­дов, поэтому не пользуются отпусками или нерегу­лярно» [НА РС (Я), Ф. Р-50. Оп. 59. Д. 144. Л. 8-20].

В соседнем хозяйстве этого же района не было вообще ни одного механизированного скотопомещения. В пяти совхозных коровниках отсутствовало электрическое освещение. Проверяющий записал: «На фермах сыро, грязно, холодно, гуляют сквозняки – нет стекол, лед растаял или вывалился» [Там же, Д. 107. Л. 11]. Судя по документу, в окна совхозного коровника был вставлен лед, как в старину в традиционном якутском хотоне. Как в общественном, так и в личном подсобном хозяйстве многих районов Якутии еще бытовали элементы традиционных производственных технологий, люди часто работали по старинке – на износ. Достойно уважения, что и в подобных условиях рядовые труженики прилагали все усилия, чтобы наращивать объемы товарной продукции. Упомянутый Мегино-Кангаласский район занимал первое место в республике по валовой продукции сельского хозяйства, показатели производительности в ряде хозяйств были выше средних по республике. В совхозе им. Горького кавалеры ордена Ленина М.И. Прибылых и М.С. Яковлева в середине 1970-х получали по 2500–3000 кг молока в год с одной коровы.

Примером самоотверженного труда служили дояры других хозяйств района: П.С. Винокуров, А.З. Калмыкова и др. [Мегино-Кангаласский улус…, 2001, С. 191]. Рабочие совхозов испытывали постоянные физические перегрузки по причине отставания материально-технической базы, отсутствия процессов механизации и электрификации труда. Механизация основных сельскохозяйственных процессов была одной из главных задач аграрного развития после 1965 г. В животноводстве процесс внедрения современной техники и механизмов в соотношении с общим объемом работ выглядел следующим образом: в 1965 г. только на 0,5% была механизирована очистка от навоза, на 0,2% – раздача кормов, на 23,0% – поение скота в помещениях. Определенный прорыв наметился в следующие годы, когда в 1975 г. на фермах очистка была механизирована уже на 17,0%, раздача кормов – на 5,0% и зимнее поение в помещениях – на 68,0%. В 1980-е годы рост показателей кормов остался на этом же уровне, несущественно вырос уровень механизации раздачи воды и очистки от навоза [Винокурова, 1993, С. 40].

К концу 1970-х годов 38% поголовья скота со­держалось во временных и списанных помещениях, 68% в помещениях с ручной очисткой, наблю­дались преждевременный износ и сокращение сро­ков эксплуатации построек [Там же, С. 39]. Во мно­гих хозяйствах людям приходилось работать в условиях минимального комфорта. Даже в стацио­нарных хозяйствах на рубеже 1960-1970-х годов чаще всего отсутствовали санитарно-бытовые помещения, комнаты отдыха. Нередко из дефицитной спецодежды были только халаты для доярок, не хватало элементарного: косынок, мыла, сапог, ру­кавиц, металлических рукомойников [НА РС (Я), Ф. Р-50. Оп. 59. Д. 144. Л. 5]. Рабочие совхозов осо­бенно испытывали неблагоприятное воздействие климатических особенностей Якутии – длительных холодов, зимней пурги, полярной ночи.

Очень скромными оставались условия труда в животноводстве и в летнее время. На производст­венных точках, расположенных вдали от стацио­нарных поселений, часто не было элементарных удобств и благ цивилизации: электричества, лет­него водопровода, бани, досуговых услуг. Обычно такие сезонные участки располагались в традици­онных якутских летниках, сайылыках, где неред­ко сохранялись очень старые жилые и хозяйствен­ные постройки. Работники сельского хозяйства безропотно проживали в таких условиях не один летний производственный сезон.

При низком уровне механизации и формализо­ванной организации труда в официально утвер­жденный 8-часовой рабочий день было сложно вместить необходимый объем работ. Распространен­ным явлением были перегрузки людей на основном производстве: например, в совхозе им. Героя Попо­ва Мегино-Кангаласского района из-за нехватки ра­бочих рук 70% доярок трудилось сверхурочно и без выходных, но дополнительных выплат за это не получали [Там же, Оп. 61. Д. 7. Л. 30]. Не удивитель­но, что за год совхоз терял более 1000 человеко­дней по причине нетрудоспособности, среди забо­левших подавляющее большинство составляли работники животноводческих ферм.

С учетом неудовлетворительных условий труда показательна общая картина здоровья сельских тружеников в 1960-1970-е годы. По информации министерства здравоохранения республики, самы­ми распространенными болезнями рабочих молоч­но-товарных ферм и совхозных механизаторов были хронический гастрит, гипертония, острые респираторные заболевания и осложненные пневмонии. Среди доярок отмечалась высокая доля страдающих полиартри­тами мелких суставов кисти и кост­но-мышечными патологиями [Там же].

Несмотря на все трудности, за счет значительных инвестиций и больших трудозатрат обеспечивалось выполнение плановых показателей. За 1965-1985 гг. валовая продукция сельского хозяйства Якутии увеличилась на 57% (табл. 24). За 20 лет на 36,4% увеличилось производство молока, в основном за счет роста поголовья молочного стада. Наибольшего успеха в повышении молочной продукции добивались на фермах Амгинского, Алексеевского и Вилюйского районов, но средний годовой удой с фуражной коровы по республике держался практически на одном уровне. На фоне невысоких показателей особенно яркими выглядят индивидуальные достижения известных животноводов, чьи высокие надои были обеспечены тщательным уходом за скотом, внедрением разнообразных дополнительных кормов. В рассматриваемый период в Якутии прославились своим трудом дояры-мужчины. Так, дояр совхоза «Амгинский» П.И. Яковлев выступил пионером движения «пятитысячников» на фермах, надаивая ежегодно от одной коровы в среднем по 5240 кг молока, в 1975 г. его личный показатель был 5432 кг при среднем удое 1529 кг по совхозу «Амгинский» [Гаврильев, 2000, С. 36]. Его примеру последовали такие выдающиеся мастера своего дела, как П.Д. Пантилов, П.П. Шарин, Г.Р. Чепалов, Е.А. Федорова, В.Н. Пестряков, Д.Т. Аргунов, М.Н. Готовцев. Последний в 1984 г. от одной фуражной коровы получил почти 5,5 тыс. кг молока, доказав, что в северной республике можно успешно заниматься разведением крупного рогатого скота молочного направления [Сельское хозяйство…, 2018, С. 151, 155].

Темпы интенсификации основного производства в Якутии сдерживались не только низким уровнем комплексной механизации, но и слабой кормовой базой. В 1970–1980-х годах обеспеченность кормами была везде ниже потребностей, в ряде хозяйств достигала лишь 50-70% зоотехнических норм, соответственно оставались низкими среднереспубликанские показатели удоя на молочных фермах – около 1600 кг; средний живой вес одной сдаваемой головы КРС составлял всего 280 кг [ГАРФ, Ф. 259. Оп. 46. Д. 3967. Л. 70]. В 1981-1985 гг. заготовлялось лишь 84% необходимых грубых кормов, отставали работы по культурно-техническому улучшению сенокосов.

В рассматриваемых хронологических рамках проблема кормов осталась нерешенной. В XII пятилетке ставилась задача расширения полеводства и луго-пастбищного кормопроизводства, повышения эффективности использования мелиорированных земель, комплексное освоение долины р. Амга, районов р. Вилюй и Приленской группы районов. Ряд руководителей признавал, что при хозяйском подходе возможно ввести в оборот значительное количество неиспользуемых сельхозугодий [НА РС (Я), Ф. П-3. Оп. 282. Д. 17. Л. 45, 49-52].

В рамках реализации Продовольственной про­граммы СССР 1982 г. в республике были предпри­няты меры по освоению целинных и возрождению заброшенных сельскохозяйственных земель. К про­екту были привлечены комсомольско-молодежные коллективы. Так, среди республиканских ударных комсомольских строек были объекты сельского хо­зяйства Амгинского района [Атлас..., 2011, С. 15]. Пионерной точкой роста стало с. Мэндиги с 10 жи­телями в 1982 г.; через пять лет в селе проживало уже 400 чел., занятых на производстве зерновых и кормовой базы. На базе возрожденного села вырос­ло опытно-производственное хозяйство «Мэндигинское». Силами молодых также был заложен специа­лизирующийся на зернопроизводстве и животно­водстве совхоз «Целинный».

С целью мобилизации руководителей среднего звена и специалистов совхозов в марте 1983 г. был организован Первый республиканский съезд спе­циалистов агропромышленного комплекса Якутии, на котором перед ними были поставлены задачи по скорейшему преодолению продовольственного де­фицита через повышение поголовья скота, решение проблем кормовой базы, расширение ассортимента и увеличение урожайности земледельческих куль­тур.

По программе «Вилюй» было создано 25 луго­мелиоративных отрядов, научно-производственный стационар по луговодству и производству семян, валовая продукция хозяйств зоны увеличилась на 5,8% против 0,5%-го прироста средних общереспуб­ликанских показателей. В одном только Сунтарском районе за 1965-1985 гг. была осуществлена культур- техническая работа на площади 24 600 га, путем раскорчевки леса и кустарников подготовлено зе­мель под пашни 4300 га. Район выполнил также большой объем работ по осушению земель, вводу дождевальных систем орошения. В совокупности было освоено 15 млн руб. капитальных вложений [Сунтарский улус..., 2006, С. 135].

С Продовольственной программой были связаны планы существенного подъема производительности труда и роста валовой продукции основных отрас­лей сельского хозяйства Якутии. Но даже в услови­ях интенсивного «штурма» оставались низкими по­казатели эффективности производства: средняя удойность сохранялась на уровне 1500 кг, нередко случался падеж поголовья, уровень комплексной механизации резко колебался по отдельным хозяй­ствам и смежным районам (от 7 до 20%), медленно осваивались выделенные капиталовложения. Ком­плекс проблем, связанных с подъемом кормовой базы животноводства, интенсификации мясных от­раслей, эффективной мелиорации, так и остался нерешенным [Агропромышленный комплекс..., 1988, С. 28].

За счет государственного снабжения за три по­следние советские пятилетки в хозяйствах полно­стью обновился машинно-тракторный парк: было получено 11 916 тракторов, 11 196 автомобилей раз­ных марок, большое количество комбайнов, раз­личные дополнительные технические средства. Большое количество разномастной техники и малая ее приспособленность к специфическим почвенно­-климатическим условиям республики сильно сни­жали эффективность машинно-тракторного парка. Обычными были простои техники, длительный до­рогостоящий ремонт и списывание за непригодно­стью. Так же сдерживающим фактором выступал медленный рост квалификации механизаторских кадров в хозяйствах.

Основной объем государственных закупок про­дукции обеспечивало животноводство. Так, средне­годовые закупки скота и птицы возросли с 33,6 тыс. т в 1965 г. до 50,9 тыс. т в XI пятилетке, закупки молока и молочных продуктов – с 99,4 тыс. т до 159,7 тыс. т соответственно [Якутия за 70 лет, 1987, С. 30]. С началом эксплуатации с 1970 г. Якутской птицефабрики в республике появилось промышленное производство яиц и птицы, но на первых порах фабрика с трудом справлялась с по­требностями столичного города.

Производство мяса на сельскохозяйственных предприятиях увеличилось за 1961-1985 гг., по сред­негодовым данным, на 14,3 тыс. т в живом весе. Производство молока за данный период выросло в среднем на 57,3 тыс. т [Народное хозяйство..., 1986, С. 57, 59]. Степень эффективности (точнее, экстен­сивности) животноводства показывают критерии продуктивности, например среднегодовая удойность коровы. В совхозах республики за 20 лет этот по­казатель вырос лишь на 327 кг, составив в 1985 г. 1634 кг с одной коровы по республике; при этом себестоимость 1 ц молока выросла на 43,3 руб. Сред­ний удой в совхозах РСФСР в 1985 г. составлял 2387 кг с одной фуражной коровы, значит, при со­хранении настоящих темпов роста даже этого не­высокого по мировым стандартам показателя хо­зяйства Якутии могли достичь только через 40 лет [Народное хозяйство..., 1987, С. 182].

С 1965 по 1985 г. валовая продукция земледелия увеличилась на 16,7 млн руб., расширились посев­ные площади: 73% их прироста было осуществлено за счет кормовых культур. В изменениях структуры посевных площадей проявилась ставшая обычной для северных областей страны тенденция – опережающий рост площадей под кормовые культуры: за 20 лет – на 123%. Массовым было скашивание посевов на силос и на корм в виде соломки. За 20 лет доля зерновых культур сократилась с 57,7% общих посевных площадей до 37,1% [Народное хо­зяйство..., 1986, С. 44].

Именно во второй половине 1960-х годов в хо­зяйствах республики стали активно внедрять выра­щивание картофеля и овощей. За относительно ко­роткий период картофеле- и овощеводство превратилось в прибыльную товарную отрасль с устойчивым ростом продукции. Посевные площади во всех категориях хозяйств за 1965-1985 гг. вырос­ли с 65,2 тыс. га до 110,0, в том числе площади под картофель расширились с 4,7 тыс. до 8,4 тыс. га; площади овощных культур выросли с 0,8 тыс. до 1,2 тыс. га. Рост площадей под зерновые составил менее 8 тыс. га – 40,9 тыс. га в 1985 г. Наибольший прирост площадей был достигнут для кормовых культур в совхозах и других государственных хо­зяйствах – 59,5 тыс. га против 26,6 [Там же].

Продукция растениеводства за 1965 – 1985 гг. вы­росла на 11%; стабильно росли и показатели уро­жайности картофеля и овощей. Положительная ди­намика стала возможной благодаря, во-первых, расширению сортовых посевов, адаптированных к северным условиям, с 6,7% в 1965 г. до 17,4% в 1985 г.; во-вторых, опережающей другие отрасли ме­ханизации трудоемких процессов растениеводства, в том числе широкой механизации полива; в-треть­их, специализации хозяйств на производстве опре­деленной культуры: в конце изучаемого периода на выращивании картофеля специализировались 16 совхозов, на овощах – 11.

Всей республике было известно имя знатного овощевода Героя Социалистического труда Е.И. Новгородовой из совхоза им. Ленина Мегино-Кангаласского района, ежегодно получавшей по 450-500 ц продукции с каждого гектара. В этом хозяйстве существовала известная школа якутских овощево­дов, связанная с именами М.Г. Егорова, Г.С. Самсо­нова, Д.А. Сивцева. В 1970-е годы в совхозе стали получать большую прибыль с внедренных пленоч­ных теплиц под овощные культуры. Хороших результатов добивались картофелеводы совхоза «Якутский» И.Н. Котрус, опытно-производственного хозяйства «Покровское» ЯНИИСХа Г.П. Иванов, чьи коллективы получали с одного гектара по 200 ц клубней при среднереспубликанском показателе от 68 до 82 ц за весь пе­риод 1960 – 1980-х годов [Якутия за 70 лет, 1987, С. 33].

В эти годы выросли объемы и рас­ширилась география выращивания овощей в закрытом грунте: теплич­ные хозяйства работали в Верхоян­ском, Оймяконском, Верхнеколым­ском и Среднеколымском районах с рискованными для товарного расте­ниеводства климатическими условия­ми. Валовая продукция всего расте­ниеводства выросла почти на 54% (табл. 25). При этом существенные сдвиги в производстве и потреблении (даже с учетом удвоения численности населения республики) произошли в нетрадицион­ных отраслях: лучше всех были показатели карто­фелеводства – рост в 2,2 раза, овощеводства – в 2,3 раза. Но зерновые культуры показали рост лишь на 3,5% [Якутия за 70 лет, 1987, С. 33].

Хорошие итоги были получены при внедрении научных разработок. Так, созданный еще в 1956 г. Якутский НИИ сельского хозяйства (ЯНИИСХ) проводил исследования в сфере оленеводства, по проблемам пастбищ и экологии Севера. К концу 1980-х годов ЯНИИСХ объединял более 20 опыт­но-производственных хозяйств, научных стациона­ров и опорных пунктов. В сельскохозяйственной науке был предпринят широкий круг исследований по селекции пород и технологий содержания ло­шадей, крупного рогатого скота и оленей. Были успешно разработаны научные основы окультури­вания почвы, технологии возделывания и повыше­ния урожайности сельскохозяйственных культур. В частности, районированный в 1960-е годы сорт ячменя «Тамми» занял около 90% площади посе­вов этой культуры в Якутии, 60% посевов овса к концу рассматриваемого периода приходились на выведенный в середине 70-х годов сорт «Покров­ский».

Хорошо себя зарекомендовала специализация хо­зяйств, в том числе в традиционных отраслях сель­ской Якутии. Например, в специализированных ко­неводческих хозяйствах добивались 40-60% рентабельности, что в 2-3 раза превышало средне­республиканский показатель. Отрасль всегда была перспективна, и, как показало будущее, не исчер­пала своих резервов за весь ХХ век. Якутская по­рода лошади как биологический вид уникальна по своему генофонду и отличается высоким качеством мясной продукции. При этом коневодство в рес­публике не требует особых затрат и способно функ­ционировать на самых отдаленных и мелких про­изводственных у частках.

Поголовье лошадей выросло по всем категориям хозяйств: в 1966 г. оно составляло 150,6 тыс. голов, а в 1986 г. – уже 196,0 тыс. При этом существен­ный прирост произошел в совхозах: с 52,1 тыс. го­лов в 1966 г. до 167,1 тыс. в 1986 г. Больше всех увеличили конепоголовье в эти годы личные под­собные хозяйства республики: с 1000 голов до 25,3 тыс. [Там же, С. 36-37]. Разведение лошадей концентрировалось в традиционных районах якут­ского коневодства: Лено-Амгинском междуречье, Вилюйской группе районов, в северных Верхоян­ском, Среднеколымском и Абыйском районах. Мяс­ное направление коневодства формировало его структуру: товарную продукцию обеспечивал мо­лодняк, поэтому уже в конце 1970-х годов удель­ный вес кобыл в табуне достигал 57%. Большая селекционная работа была проведена по консолида­ции имеющихся высокопородных экземпляров якутской лошади.

Основное внимание в развитии коневодства уде­лялось увеличению поголовья, улучшению и за­креплению мясных и племенных качеств лошадей якутской породы с ее приспособленностью к круг­логодичному пастбищному содержанию. Многое держалось на профессионализме якутских конево­дов, обеспечивающих круглогодичный уход, вклю­чая осмотр и охрану поголовья, собственными си­лами. Из-за ограниченности кормовой базы для тебеневки лошади содержались раздробленными, разбросанными, порой сильно удаленными от жилых поселений табунами. Зооветеринарные ме­роприятия проводились эпизодически, только в экстренных случаях на борьбу с хищниками моби­лизовывалась дополнительная помощь в виде охот­ников совхозов.

Тяжелый труд табунщиков традиционно высоко ценился в сельских сообществах, особым уважени­ем были окружены опытные мастера, умеющие со­хранить и приумножить конепоголовье. В каждом районе были свои лидеры, известные всей респуб­лике. Так, на рубеже 1970-1980 годов практически полной сохранности взрослых лошадей и высокого делового выхода жеребят добивался лауреат Госу­дарственной премии СССР, орденоносец М.С. Тол­стоухов в колхозе им. Сталина, позже ставшего совхозом им. К. Маркса, Чурапчинского района. От 100 январских лошадей он получал мяса на 60% больше, чем в среднем по району, при этом себе­стоимость конины была почти вдвое ниже среднереспубликанской [Чурапчинский улус..., 2005, С. 130].

Для традиционного занятия коренных народов Якутии, оленеводства, это были непростые времена. С 1960-х годов на отрасли специализиро­вались северные хозяйства республики. Необходимо отметить, что реорганизация в совхозы северных колхозов, расположенных в районах с суровыми природно-климатическими условиями, проходила в сжатые сроки и имела особые последствия. Для северных районов Якутии были характерны терри­ториальная разобщенность, отсутствие коммуника­ций и современного транспорта и, как результат этого, резкое отставание в социально-экономиче­ском развитии.

При реорганизации колхозов Крайнего Севера в стремлении выровнять социально-экономическое положение коренных малочисленных народов, пре­имущественно занятых в оленеводстве и промыс­лах, не была учтена культурно-хозяйственная спе­цифика. Еще сохраняющийся традиционный кочевой образ жизни был объявлен подлежащим ликвидации пережитком и противопоставлен госу­дарственной организации труда.

Следует указать, что сплошная коллективизация закончилась в северной Якутии накануне Великой Отечественной войны, социально-экономические преобразования по укрупнению хозяйств, поселкованию и переводу на оседлый образ жизни были прерваны войной, затем продолжались до конца 1950-х годов, т.е. на Севере около 15 лет шло ак­тивное реформирование уклада жизни. В 1960-е го­ды началась срочная и массовая подготовка пере­вода колхозов в совхозы. Все преобразования сопровождались изменениями административного подчинения, структуры расселения, организации труда и быта людей. В связи с этим можно гово­рить о разрушительном и масштабном воздействии на жизнедеятельность коренных малочисленных на­родов Якутии, социальные и культурные последст­вия которого активно обсуждаются не одно десяти­летие.

Политика перевода на оседлость была начата еще в 1930-е годы, но в 1965 г., по официальным дан­ным, в республике продолжало кочевать более 2 тыс. семей. 30 сентября 1965 г. Совет Министров ЯАССР принял постановление «О мерах по завер­шению перевода кочующего населения на оседлый образ жизни в северных районах Якутской АССР». Через три года Якутский обком КПСС и Совет Министров ЯАССР еще раз рассмотрели вопрос развития коренных малочисленных народов респуб­лики, отметив необходимость неотложных мер, направленных на экономику и культуру. В програм­мы перевода на оседлость кочевого населения были вложены значительные средства. Так, в 1966-1970 гг. на строительство жилья и объектов соцкультбыта в новых поселках потрачено почти 7 млн руб. Но строительство на севере Якутии шло медленно: на­пример, за 1968-1972 гг. вместо запланированных 500 650 м² жилья было введено в строй только 29 300 м² из-за острого дефицита стройматериалов и рабочих-строите­лей. Крайне медленно обустраивались национальные села Абыйского, Аллаиховского, Анабарского, Булунского, Жиганского районов. При этом обнаруживались факты приписок в документах о численности оседлых, заселения жилья лицами не из категории кочевых [Филиппова, 2007, С. 28-29].

Темпы перевода на оседлость в Якутии оценивались центральной властью как неудовлетворительные, поэтому в мае 1976 г. Совет Минист­ров ЯАССР принял постановление «О мерах по завершению перевода на оседлый образ жизни кочующих се­мей народностей Севера». Кочевой образ жизни так и не был полностью ликвидирован в Якутии, поскольку административные меры против ко­чевания не совмещались с сохранени­ем традиционного ведения оленевод­ства и промыслов.

Форсирование перевода на осед­лость на севере Якутии немедленно повлекло за собой негативные последствия: отчуждение женщин и детей от оленеводства, кризис инсти­тута северной семьи, разрыв преемст­венности поколений в местных сообществах, посте­пенное вытеснение языков и культуры северных этносов [ГАРФ, Ф. А-259. Оп. 46. Д. 928, 931; Ф. А-385. Оп. 46. Д. 141]. Сложное социально-экономическое положение коренных малочисленных народов Севе­ра в 1970-1980-е годы неоднократно становилось предметом обсуждения на всех уровнях государст­венной власти. Проводились научные обследования, результаты которых в тот период оседали в папках для служебного пользования, так как вскрывали неблагоприятную картину сужения пространства жизнедеятельности, дискриминации образа жизни, языка и культуры коренных народов Севера [Дон­ской, 2002, 2006].

Материалы ученых легли в основу постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 7 февра­ля 1980 г. «О мерах по дальнейшему развитию эко­номики и культуры районов проживания народно­стей Севера». В постановлении указывалось на необходимость усиленной работы местных властей для завершения перевода кочевых семей на осед­лый образ жизни до 1990 г., разработки генераль­ных планов населенных пунктов в местах традици­онного проживания представителей коренных народов с созданием социальной инфраструктуры и улучшения материально-технической базы олене­водческо-промысловых хозяйств. Последнее поста­новление советского периода о дополнительных ме­рах по экономическому и социальному развитию территорий проживания народностей Севера было принято республиканским правительством 18 де­кабря 1989 г. Несомненно, что разрыв между госу­дарственным видением оленеводства только как экономической отрасли и неотъемлемым правом людей на сохранение культуры, созданной сотнями поколений предков, оставил следы в социальной и культурной сфере.

В 1966 г. во всех категориях хозяйств республики численность оленей составляла 359,3 тыс. голов, в том числе 37,1 тыс. в колхозах. Динамика поголовья была положительной все 70-е годы, достигнув 380 тыс. в 1981 г., но позже снизилась. К 1986 г. в республике было 369,5 тыс. оленей, в том числе в совхозах 329,1 тыс. и в личном владении 36,7 тыс. го­лов [Якутия за 70 лет, 1987, С. 37]. В совхозах Яку­тии в 1960-е годы затраты в оленеводстве окупа­лись более чем в 2 раза, в 1970-е оленеводческие совхозы приносили прибыль около 6 млн руб. в год. Высоких показателей сохранности взрослого поголовья оленей – до 95-97% и делового выхо­да оленят-тугутов до 78-83% добивались такие хо­зяйства, как «Анабарский», «Момский», «Киров­ский», совхоз им. Героя Советского Союза Ф. Ох­лопкова.

В 1971 г. Якутский обком и Совет Министров ЯАССР приняли постановление «О состоянии и мерах по дальнейшему развитию оленеводства в республике» с целью интенсификации отрасли. Од­ним из опорных хозяйств стал созданный на базе отделения в 1974 г. специализированный совхоз «Томпонский». Было построено 250 км изгородей, коралей, практически удвоено поголовье оленей и улучшен их породный состав. Успех хозяйства свя­зан с неустанным трудом оленеводов, в первую очередь новатора П.Е. Погодаева, лауреата Государ­ственной премии СССР, кавалера орденов Ленина и Октябрьской революции. Ежегодно совхоз сдавал 5,5 т мяса высшего сорта (97% от всей сдаваемой мясной продукции), т.е. в 2 раза больше, чем в начале 1960-х годов [Томпонский улус..., 2007, С. 138].

В республике гордились тружениками оленевод­ческих хозяйств, ведь известно, до какой степени отрасль зависима от изменений природных усло­вий, в частности от глубины снежного покрова, насколько тысячные стада уязвимы перед хищни­ками и эпизоотиями. Заслуженным признанием пользовались оленеводы Д.А. Потапов, орденоно­сец, депутат Верховного Совета ЯАССР, который в 1970-е годы в совхозе «Аллаиховский» обеспечил высокий деловой выход тугутов и сохранность стад; кавалер ордена Ленина Х.И. Матвеев и кавалеры ордена «Знак Почета» С.С. и А.С. Константиновы из совхоза «Оленёкский», сохранявшие в сложных за­полярных условиях около 97% вверенного им по­головья [Оленёкский улус..., 2005, С. 205]. Крупней­ший в России оленеводческо-зверопромысловый совхоз «Нижнеколымский» славился знатными оле­неводами Н.А. Дьячковым, В.П. Ягловским, И.И. Слепцовым и др.

В 1960 – 1970-е годы в оленеводстве Якутии уже обозначилась проблема кадров: в отрасли шла ес­тественная возрастная ротация, а заменять пасту­хов совхозных стад становилось все сложнее, не­смотря на гарантированную заработную плату. Выросшая в поселках молодежь видела реальное качество жизни простых оленеводов и охотников. Технологии труда оставались традиционными, практически архаичными. Подавляющая часть чле­нов семей оленеводов, женщины и дети, проживали в поселках, где были школы, детские, медицинские учреждения. С пастухами кочевали женщины, при­крепленные к бригадам, часто состоявшим из род­ственников. Труд кочевниц, названных в офици­альных документах «чумработницами», разделявших все тяготы оленеводческой и промысловой жизни, работавших по 16-18 часов в сутки, к сожалению, так и не был полностью оценен и вознагражден.

Председатель Нижнеколымского райисполкома Н.И. Таврат, депутат Верховного Совета РСФСР и ЯАССР, был в 1970-е годы одним из тех руководи­телей, которые старались создать оленеводам достойные условия труда и быта, внедряли сменное дежурство, чтобы люди могли побыть вместе с семьями в поселках [Нижнеколымский улус..., 2003, С. 198].

Несмотря на просчеты в организации производ­ства, ветеринарного и зоотехнического обслуживания, слабости материального снабжения оленево­дов, потенциал оленеводства был значительным: благодаря трудовым навыкам неприхотливых тру­жеников-кочевников оно на протяжении всего пе­риода оставалось рентабельной отраслью экономи­ки республики. Особенно хороших результатов добивались в 1980-е годы по организации нагула и предубойного откорма, в частности, один рубль, затраченный на откорм, приносил 10 руб. дохода в течение двух месяцев [Наука..., 2005, С. 58].

Испытанием для всех традиционных отраслей в этот период стала промышленная экспансия. Так, только за 1970–1980-е годы площадь оленьих паст­бищ сократилась на 16,5 млн га [Максимов, 1990, С. 13]. Большая часть земельных нарушений на Се­веро-Востоке приходилась на предприятия мини­стерств цветной металлургии и угольной промыш­ленности [РГАЭ, Ф. 650. Оп. 1. Д. 75. Л. 19, 23]. Нега­тивное воздействие индустриального вторжения на территории традиционного природопользования ощутили также охотничье-промысловые и рыболо­вецкие хозяйства Якутии. Бесспорно, деятельность геолого-разведочных экспедиций, включая ядерные взрывы в народно-хозяйственных целях в алмазоносных районах, и функционирование предприятий золотой, олово- и угледобывающей промышленно­сти нанесли громадный урон охотничьей фауне и рыбным запасам республики. Только за 1980-1985 гг. площадь охотничьих угодий сократи­лась на 22 589,7 тыс. га [Народное хо­зяйство..., 1986, С. 80].

Весь советский период Якутия ос­тавалась не только сырьевой кладо­вой страны, но и валютным пушным цехом: пятая часть ценной меховой продукции поступала от промысло­виков республики. Заготовкой пуш­но-мехового сырья – соболя, горно­стая, белки, полярной белой лисы занимались совхозы министерства сельского хозяйства, республиканский потребительский союз «Холбос», про­мысловики-любители. Основными за­дачами устойчивого развития охот­ничьего промысла оставались снаб­жение охотничьим инвентарем и оружием, совершенствование оплаты труда и закупочных цен, забота о поддержке промысловой фауны. Про­водилась так же работа по закрепле­нию угодий за хозяйствами и охотниками. Обеспо­коенный снижением объемов пушной добычи, од­ного из валютных товаров, Совет Министров СССР с 1974 по 1983 г. несколько раз поднимал закупоч­ные цены на пушно-меховое сырье, что позволяло повышать рентабельность отрасли. Но труд охотни­ков практически весь период оставался дорогостоя­щим по материальным и физическим затратам: ин­вентарь, транспорт, оружие, боеприпасы, палатки с железными печками требовали денежных вложений [ГАРФ, Ф. А-259. Оп. 46. Д. 928. Л. 51, 53].

Повышение закупочных цен на серебристо-чер­ную лису оказалось спасительным для звероферм, испытывавших большие трудности, связанные с не­достаточной кормовой базой, нехваткой специали­стов, низким уровнем зоотехнической работы [Там же, Оп. 9б. Д. 1488. Л. 5]. Ежегодно четверть маточно­го поголовья не участвовала в воспроизводстве ста­да, были высокими показатели падежа. Отсутствие квалифицированных технологов приводило к каче­ственным потерям уже на стадиях забоя животных и первичной обработки шкур. Все указанное обусловливало высокую себестоимость продукции кле­точного звероводства в республике.

Основными заготовителями в 1965–1980-е годы оставались совхозы Минсельхоза ЯАССР, но в 1980-е возросла доля госпромхозов, зато сократи­лось участие потребсоюза «Холбос». В целом за пе­риод выросла добыча ондатры и соболя. Если в 1965-1970 гг. добыли 3 718 819 шкурок ондатры и 93 090 соболя, то в 1981-1985 гг. было добыто соответственно 11 890 375 и 478 969 шт., и это без учета осевших в руках частников и браконьеров [Ковлеков, 1992б, С. 175; 1993, С. 90]. Горностая, бе­лого песца, зайца-беляка стали добывать значи­тельно меньше, до критических показателей умень­шилась добыча красной лисицы.

В отрасли ощущался дефицит квалифицирован­ных кадров, преобладали лица предпенсионного возраста. Труд охотника оставался тяжелым в силу его специфики: автономной зимовки в таежных и тундровых условиях, высокой энергоемкости подго­товительных работ, добычи и первичной обработ­ки продукции. Несмотря на все трудности, опыт­ные следопыты добивались высоких результатов: в 1970-е прославились регулярным перевыполнением планов сдачи пушнины знатные охотники из ко­лымского совхоза имени 50-летия СССР И.В. Вол­ков, А.С. Третьяков, В.Н. Роббек, И.С. Лаптев, Г.А. Белоногов; из совхоза «Аллаиховский» И.П. Слепцов, С.Н. Лебедев; И.И. Иванов из совхоза «Верхневилюйский», И.С. Корякин из совхоза «Булунский» и др. Их самоотверженный труд служил примером для молодежи, был отмечен различными государственными наградами, например, охотник совхоза «Усть-Янский» С.В. Горохов в 1985 г. был удостоен звания Героя Социалистического Труда. Так якутские промысловики вносили свой вклад в общую валютную копилку, в которой с 1960-х го­дов около 45% всей пушнины, включая продукцию звероводства, поступало именно из полярных ре­гионов страны [ГАРФ, Ф. А-259. Оп. 45. Д. 1481. Л. 93].

В промысле валютной продукции были свои проблемы, присущие охотхозяйствам многих регио­нов России: отсутствие научной системы освоения охотугодий, учитывающей меняющуюся природную ситуацию и колебания численности животных; не­достаточная материальная заинтересованность охот­ников, особенно до 1983 г., когда были повышены закупочные цены на пушно-меховое сырье. Потреб­ность в валютной пушнине росла, нужны были меры по расширению ее добычи. В 1988 г. было принято постановление Совета Министров РСФСР «О мерах по дальнейшему развитию и повышению эффективности охотничьего хозяйства РСФСР». В Якутии на базе госпромхозов было образовано новое производственное объединение Якутпромохота, а в конце 1988 г. на землях Алданского района и Нерюнгринского горсовета появился новый госпромхоз «Южно-Якутский». Заготовка мехового сы­рья зависела от природных условий, государствен­ного регулирования и человеческого фактора: браконьерства, любительской неучтенной добычи, а так же воздействия индустриальных строек, про­мышленно-транспортных предприятий.

С 1965 г. добыча рыбы в республике осуществля­лась на крупных водоемах предприятиями Якут­ского рыбопромышленного треста (с 1976 г. про­изводственное объединение Якутрыбпром) Мини­стерства рыбного хозяйства РСФСР, Быковским, Кобяйским, Якутским, Аллаиховским, Колымским, а с 1973 г. и Вилюйским рыбзаводами. Рыбным промыслом занимались совхозы Анабарского, Булунского, Усть-Янского, Абыйского, Аллаиховского, Нижнеколымского, Жиганского, Вилюйского и Кобяйского районов и рыболовецкий колхоз «Аркти­ка» в Булунском районе. Добывали рыбу так же спе­циальные бригады потребсоюза «Холбос», УРСов и ОРСов промышленных объединений. В условиях растущей миграции вырос лов рыбы браконьерами, не считавшимися с уязвимостью северных водоемов и их медленным восстановлением после интенсив­ного лова в годы Великой Отечественной войны. На рыбных запасах отражались последствия инду­стриального вмешательства в водные ресурсы рес­публики, а именно: гидростроительства, дноуглуби­тельных работ, добычи песчано-гравийной смеси, загрязнения водоемов отходами добывающих и транспортных предприятий.

Общий объем улова по республике за 1965-1985 гг. составил около 1,3 млн ц рыбы. В 1980-1991 гг. ежегодно добывалось почти 50 тыс. ц рыбы; рыболовство в совхозах было одним из успешных направлений с показателем товарности рыбы до 77% [Слепцов, 2002, С. 36]. Наиболее прибыльной была добыча ряпушки, омуля и карася. Так, в ни­зовьях р. Лены единственный колхоз республики «Арктика» добивался прибыли именно за счет уло­ва ряпушки и омуля. Валовая добыча рыбы и до­быча в расчете на одного рыбака за 1965-1977 гг. здесь выросли более чем вдвое. Достижения хозяй­ства, не получающего совхозных дотаций, как и в случаях с успешными совхозами, объяснялись уме­лой организацией тяжелого труда рыбаков. На ры­боловных участках за сотню километров от поселка люди проводили до 9 месяцев, практически все тяготы с ними разделял бессменный (с 1965 г.) председатель, кавалер ордена Дружбы народов И.И. Винокуров [Донской, 2004, С. 228-243].

Руководители хозяйств республики, получившие известность в 1965 г. – 1980-е годы, заслуживают отдельного упоминания как образец преданности сельскому труду и промыслам. Первая в Якутии женщина–директор совхоза П.П. Федорова, кава­лер орденов Ленина, Трудового Красного Знамени, «Знак Почета» и «Полярная звезда», более 30 лет (с 1970 г.) возглавляла совхоз «Хатасский» со спе­циализацией на молочном скотоводстве, свиновод­стве и земледелии. Бессменным директором олене­водческого совхоза «Томпонский» почти 40 лет (с 1961 г.) работал талантливый управленец, Герой Со­циалистического Труда В.М. Кладкин. Передовым совхозом им. Петра Алексеева так же бессменно ру­ководил кавалер орденов Ленина, Трудового Крас­ного Знамени и «Полярная звезда» С.Г. Жирков; из­вестным в республике первым специализированным мясо-молочным хозяйством «Эльгяйский» после С.М. Журавлева долгие годы руководил Н.Н. Павлов. Личным примером радения за результативный труд и благосостояние людей такие лидеры заслужили официальное признание и всеобщее уважение.

Продовольственный кризис на рубеже 1970–1980-х годов вынудил многие предприятия и часть населения республики перейти на самообеспечение. Если в 1980 г. в Якутской АССР было всего 9 под­собных хозяйств предприятий и ведомств, то к 1985 г. их стало 199 [Якутия за 70 лет, 1987, С. 29]. Потребность в мясной продукции вызвала рост по­головья свиней: от 24,5 тыс. голов во всех хозяйст­вах республики в 1976 г. до 64,6 тыс. голов в 1986 г., при этом 60% поголовья содержалось в личных подсобных хозяйствах якутян [Там же, С. 36]. Но производство основных продуктов животноводства росло медленно. В 1965 г. было произведено 40,0 тыс. т мяса скота и птицы, в 1985 г. – 65,6 тыс. т; соответственно – 183,1 тыс. т и 249,9 тыс. т молока. Темпы заготовок говядины, свинины и производст­ва молока были относительно устойчивыми [Там же, С. 40].

Ввод в строй в 1970 г. первой очереди Якутской птицефабрики позволил приступить к обеспечению населения продукцией местного птицеводства. На 1 января 1971 г. птицефабрика имела 70,4 тыс. кур, в том числе 21,6 тыс. кур-несушек. В 1977 г. фабри­ка была реконструирована, в том числе расширены производственные площади, что дало возможность увеличить количество кур-несушек до 150 тыс. За 1970-1985 гг. птицефабрика произвела 791,3 млн яиц, из них 411 млн только за 1981-1985 гг. [Аг­ропромышленный комплекс..., 1988, С. 92]. Прово­дились опыты по выращиванию уток, но они не дали желаемого результата. Производство мяса пти­цы увеличивалось из года в год: с 1971 по 1986 г. птицефабрика сдала 115 042 ц мяса, в основном за счет бройлеров. Все хозяйства республики в 1975 г. сдали 600 ц мяса птицы, а в 1986 г. – уже 1400 [Якутия за 70 лет, 1987, С. 40].

Одним из главных направлений в новой аграрной политике, провозгласившей современные подходы в сельском хозяйстве, было коренное улучшение уго­дий за счет мелиорации и химизации. В 1971-1985 гг. совхозы получили 339 тыс. минеральных удобрений. Продолжался завоз комбинированных кормов, в среднем одну треть стойловых кормов завозили извне. Напряженная ситуация с кормами объяснялась низкой освоенностью сельскохозяйственных угодий. В результате усилий, предпринимаемых с середины 1960-х годов, в хозяйствах росли площади мелиори­рованных земель. В 1985 г. они составляли 26,3 тыс. га орошаемых, 46,7 тыс. га осушенных, 36,5 тыс. га ли­манного орошения при общей площади только па­стбищ и лугов 1496 тыс. га [Якутия за 70 лет, 1987, С. 32]. Несмотря на это, не удавалось достичь роста заготовок сена и существенного улучшения кормо­вой базы животноводства. При достаточном объеме трудозатрат на мелиорацию урожайность трав оста­валась на уровне 7-8 ц с гектара, также незначи­тельно выросло количество заготовляемого сена: с 439,8 тыс. т в 1965 г. до 455 тыс. т в 1985 г. [Ковлеков, 1993, С. 58]. Вовсе не использовалось около 1,3 млн га пригодных для ведения сельского хозяйства земель.

Принимались меры по улучшению лугового кор­мопроизводства. В 1974 г. решением Совета Мини­стров ЯАССР при Институте биологии ЯФ СО АН СССР был создан Нюрбинский научно-производст­венный стационар по луговодству, в котором нача­ли работу по ускоренному размножению аласных лугов Якутии. В 1982 г. был образован совхоз «Сюлинский» – первое в республике хозяйство, спе­циализировавшееся на семеноводстве.

Капиталовложения в сельское хозяйство Якутии увеличивались из пятилетки в пятилетку. Только за 1961-1985 гг. было вложено 1966,6 млн руб., в те­чение XI пятилетки – 782,5 млн руб. [Народное хозяйство..., 1986, С. 34]. Значительно увеличился материально-технический потенциал, возросли ос­новные фонды на селе: если в 1965 г. они состав­ляли 216,5 млн руб., то в 1985 г. достигли 1275,4 млн руб. [Якутия за 70 лет, 1987, С. 31].

В 1985 г. энерговооруженность одного работника в сельском хозяйстве достигла 24,2 л. с., т.е. возрос­ла в 4 раза по сравнению с 1965 г. Но этот сущест­венный сдвиг не приблизил сельского труженика республики к средним показателям РСФСР, кото­рые равнялись в 1985 г.: по всему сельскому хозяй­ству – 41,8, а по совхозам – 42,7 л .с. Потребление электроэнергии в производственных целях за 20 лет увеличилось в 15 раз. В конце XI пятилетки только в совхозах Госагропрома ЯАССР было 587 электро­станций на 58,887 кВт, но 379 из них были пере­движными, общей мощностью в 20 050 кВт [Вино­курова, 1993, С. 14]. Механизация трудоемких процессов в аграрном производстве развивалась неравномерно. Здесь имелись отдельные сдвиги: в растениеводстве достигли 100% механизации сева и посадки овощей, копки картофеля, внесения мине­ральных удобрений. В животноводстве выросли по­казатели механизации процедур доения и подачи воды на фермах.

По показателям комплексной механизации, энер­говооруженности и темпам вытеснения ручного тя­желого труда Якутская АССР заметно уступала другим республикам РСФСР и СССР. В начале 1980-х годов в совхозах республики 77% рабочих занималось преимущественно ручным трудом. С 1975 по 1980 г. доля ручного труда в хозяйствах сократилась на 4%. Уровень комплексной механизации на 1986 г. составил 4,3%, наиболее трудоем­кие производственные операции в животноводстве были механизированы слабо, например очистка скотопомещений – на 30% [Винокурова, 1993, С. 14]. При этом были обычными простои техники и оборудования. Такие условия не способствовали трудовой мотивации людей и снижали престиж аг­рарного труда, который теперь лучше оплачивался и должен был стать более привлекательным для сельского населения.

Перед совхозами Якутии в этот период стояла конкретная задача: полностью обеспечить населе­ние продуктами растениеводства и животноводства, в первую очередь нетранспортабельными и ско­ропортящимися. Но она не выполнялась из-за мед­ленного роста производительности труда в новых совхозах, опережающих темпов роста населения. Решение этой задачи было возможно лишь на базе широкой механизации, масштабных лугомелиора­тивных работ, повышения производительности тру­да, совершенствования руководства и организации сельскохозяйственного производства, укрепления его кадров.

В рассматриваемый период отношение к челове­ческим ресурсам в сельском хозяйстве было больше потребительским. Эксплуатировались физические возможности человека, его практические знания и навыки; вопросы экономии трудозатрат и охраны здоровья затмевались необходимостью выполнения государственных планов. Сложившаяся практика подготовки кадров не учитывала конъюнктуру, пер­спективы базового и специализированного обуче­ния. Проблемы обеспечения рабочей силой обсуж­дались и решались в силу лишь их острой актуальности. Часто устраивались кампании в виде молодежных призывов, добровольно-принудитель­ных акций по привлечению к сельскохозяйственно­му труду и т.д.

Оплата практически любой работы в совхозах без учета ее эффективности и результатов снижала об­щую культуру сельскохозяйственного труда, его со­циальный престиж, мотивацию работников аграр­ного сектора. Декретирование перехода якутского крестьянина в социально-правовое состояние рабо­чего класса совпало с ломкой прежнего территориального размещения, окончательной утерей тради­ционных методов ведения хозяйства. Все это на фоне быстрого роста несельскохозяйственного и некоренного населения породило феномен социаль­но-этнического промежуточного состояния. В исто­рически краткий срок был разрушен привычный уклад жизни.

В свое время единоличники со своей собствен­ностью вступали в якутские колхозы, собствен­ность стала коллективной, но условно существова­ли личные паи колхозников. В совхозах все становилось государственным, но государство не выкупило эти паи, а добилось их «добровольной» передачи: фактически произошло изъятие собствен­ности – как колхозной, так и частной. В сельской Якутии распространялись негативные явления: пьянство, иждивенчество, немыслимое ранее в ком­пактных социумах воровство общественной и госу­дарственной собственности [ГАРФ, Ф. Р-7689. Оп. 20. Д.3121. Л. 5-6, 37, 52].

Не было преодолено резкое отставание производ­ственных и жилищно-бытовых условий якутского села от городских и общесоюзных стандартов. Че­реда административных реорганизаций в ходе сов­хозного строительства, незаконченность практиче­ски всех начинаний в социально-экономической сфере села, бесхозяйственность не могли не развра­щать сознание. Игнорирование экономических ме­тодов работы в совхозах провоцировало равнодуш­ное, потребительское поведение, снижение трудовой дисциплины.

Между тем подавляющая масса работников сель­ского хозяйства трудилась самоотверженно. Дли­тельное время сохранялась высокая культура тра­диционных крестьянских ценностей: трудолюбие, честность и ответственность. К завершению реорга­низации якутских колхозов в совхозы (первая половина 1970-х годов) около 80% рабочих состав­ляли вчерашние колхозники. Несмотря на после­дующую убыль, в течение многих лет именно они были костяком хозяйств – люди предвоенных и послевоенных поколений, с их менталитетом и производственной дисциплиной. Этот кадровый со­став был привычен к тяжелым условиям труда, практически безропотно переносил лишения и не­удобства, добросовестно выполняя взятые на себя обязательства.

Механизаторы, трактористы, полеводы-растение­воды, скотники, пастухи, табунщики – большая часть работников совхозов трудилась без какого- либо обеспечения безопасности труда. Так, по ут­вержденным инструкциям все рабочие совхозов должны были проходить тщательный инструктаж при ремонте и техническом обслуживании машин и оборудования. Существовали лимиты дальности для техники, предприятия были ответственны «за безо­пасность работы с пилами, с техническими ножни­цами – на них не должно быть вмятин, трещин, погнутостей» [РГАЭ, Ф. 650. Оп. 1. Д. 819. Л. 1, 54, 77]. В действительности же мало кто получал инструк­таж, никто не считал возможным требовать техни­ческой проверки инвентаря и техники.

По правилам безопасности в системе сельского хозяйства были запрещены работы и перемещения, включая переправы, в условиях «сильного дождя, снега, тумана, ледохода, при сильном ветре» [Там же, Л. 43]. Анализ материалов по травматизму и авариям внутри хозяйств показывает, что эти пра­вила больше существовали на бумаге. Так, в 1981 г. пострадавших на сельскохозяйственном производст­ве было 1455 чел., в 1988 г. – 1540 чел.; в те же годы в промышленности республики зафиксирова­но 586 и 803 несчастных случая соответственно [Травматизм..., 1989, С. 8-9]. Особо не берегли ни технику, ни людей: первую, потому что в совхозах было гарантированное государственное снабже­ние, техника поступала регуля рно; людей, потому что не было традиции бережного отношения к кре­стьянину.

Молодежный приток в сельское хозяйство осуще­ствлялся за счет хорошо организованных кампаний, только в конце 1960-х годов в колхозы и совхозы республики было направлено 6,5 тыс. юношей и девушек [Якутская АССР..., 1982, С. 80]. В летнее время на сельскохозяйственных работах ежегодно трудилось более 300 комсомольско-молодежных коллективов. Пропагандировался опыт первичной ком­сомольской организации совхоза им. П. Алексеева Алексеевского района, объединявшей 274 комсо­мольца; 70% общественного поголовья скота здесь находилось в руках комсомольцев и молодежи, две трети механизаторов, доярок и телятниц составляли юноши и девушки. Более половины кормов для об­щественного скота заготавливалось силами молоде­жи. В совхозе были созданы 12 комсомольско-моло­дежных ферм, автоколонна, две строительные и одна авторемонтная бригады. ЦК ВЛКСМ отметил комсомольскую организацию совхоза памятным Красным знаменем ЦК ВЛКСМ.

За счет регулярных добровольно-принудительных молодежных наборов в конце 1970-х годов в Яку­тии лица в возрасте до 30 лет составляли около 40% рабочих совхозов против 23% в 1966 г. [Ви­нокурова, 1993, С. 39], а по специальностям механи­заторов и животноводов показатель был еще выше [НА РС (Я), Ф. Р-50. Оп. 59. Д. 143. Л. 41].

«Омоложение» благоприятно сказывалось на воз­растной структуре занятых в сельском хозяйстве. Но если в первой половине 1970-х годов около 70% выпускников сельских школ оставалось работать в этой отрасли, то во второй половине и в нача­ле 1980-х годов показатель снизился до 50%. В 1980-е годы отчетливо прослеживалась тенденция трудоустройства молодежи в различных сферах сельского труда, не связанных с выпуском сельско­хозяйственной продукции. Так, из 997 сельских выпускников 1984/1985 уч. г., трудоустроенных в сель­ской местности, в совхозное производство пришли 252 чел.

Несмотря на определенную преемственность в традициях и воспитании, молодые рабочие сель­ского хозяйства предъявляли другие требования к жизни, особенно те, кто имел среднее образование и был ориентирован на повышение социального статуса. Между тем, несмотря на масштабные меро­приятия по обучению и трудоустройству молодого пополнения, в республике не имелось научно обос­нованной программы планирования, обеспечения занятости и непрерывности профессионального роста новых работников. Кроме того, закрепление рабочих в совхозах требовало благоприятных усло­вий труда и досуга, достаточно высокого, прибли­жающегося к современным научно-техническим требованиям уровня производства.

Молодежь, которая пополняла ряды животново­дов – доярок, скотников, пастухов, сталкивалась с отсутствием производственных условий и перспек­тив быстрого перехода на современные технологии. Сохранению чрезвычайно высокого числа людей, занятых ручным трудом, способствовали неразра­ботанность основных технических и технологиче­ских проблем комплексной механизации примени­тельно к условиям Севера, отсутствие машин и механизмов северной модификации [ОВА МСХ РС (Я), Ф. 55. Оп. 30. Д. 236. Л. 7].

В 1970-х – начале 1980-х годов занятые ручным трудом в совхозах составляли от 77 до 80%, а ис­пользующие в работе машины и механизмы – око­ло 20 %. Необходимо подчеркнуть длительное от­сутствие положительных сдвигов в этом направлении: в 1975 г. только 8,6% животноводов было занято механизированным трудом, в растениеводстве наблюдался более высокий показатель [НА РС (Я), Ф. Р-52. Оп. 40. Д. 236. Л. 7-8].

Был постоянным дефицит животноводческих кадров. По сведениям Госкомитета Якутской АССР по труду, в течение 1970-х годов ежегодно выбы­вало до 50% молодого пополнения животноводов. Проверки Минсельхоза ЯАССР в Х пятилетке по­казывали, что из совхозов увольнялся каждый третий из числа лиц до 30 лет, из прибывших вы­пускников ПТУ уходило 42,3%. За эту пятилетку из группы механизаторских кадров, где молодежь также была преобладающей возрастной категори­ей, выбыло 3000 из 3103 подготовленных для сов­хозов трактористов [Там же, Ф. Р-55. Оп. 30. Д. 834. Л. 12].

В немалой степени текучести кадров способствовали нерациональная организация труда, сохра­няющиеся экстенсивные методы работы, не учиты­вающие высокие физические и психоэмоциональные нагрузки. Не брали во внимание и реальные по­требности человека в отдыхе и культурном росте, семейном досуге, необходимость заниматься лич­ным хозяйством. Не учитывалась и половозрастная специфика труда. На молочно-товарных фермах практиковался «растянутый» рабочий день продол­жительностью до 13-16 часов с перерывами по 3-4 часа. Рабочие нагрузки особенно возрастали в летний период. При этом здесь трудились преиму­щественно женщины – до 87% в хозяйствах.

Высокой была текучесть у механизаторов: их труд, сам по себе тяжелый из-за физических пере­грузок, осложнялся экстремальной природно-кли­матической спецификой Якутии и конструктивно несовершенной, не приспособленной к условиям Севера техникой. Из всего поступающего в респуб­лику машинно-тракторного парка лишь 4% явля­лись северной модификацией. Высокая нестабиль­ность механизаторских кадров сохранялась в течение всего периода: в 1971-1975 гг. из совхозов уволилось до 73% подготовленных механизаторов, в 1976-1980 гг. – до 96,7% [Там же].

В официальной отчетности коэффициент текуче­сти рабочей силы в совхозах Минсельхоза ЯАССР обозначался следующим образом: в 1975 г. – 4,5, в 1978 г. – 3,9 и в 1982 г. – 2,7. В реальности, в «живых людях», движение рабочих рук выглядело так: в 1970 г. прибыло 6770 чел., выбыло 6216; в 1975 г. – соответственно 8282 и 7118; в 1976 г. – 11 507 и 9735; а в 1980 г. из хозяйств выбыло 10 145 чел. [Там же, Ф. Р-52. Оп. 40. Д. 624. Л. 32; Оп. 39. Д. 112. Л. 17; Д. 142. Л. 113]. Нехватка кадров массовых профессий – мастеров машинного доения, доярок и телятниц была постоянной, обеспе­ченность животноводами в районах доходила до 75% от необходимого количества.

Среди сельских женщин в 1970-1980-х годах пре­обладали представительницы коренных националь­ностей Сибири и Севера, являясь важнейшей про­изводительной силой в сельском хозяйстве респуб­лики. В начале 1970-х годов их доля в общем коли­честве доярок составляла 92,7%, телятниц – 94,9% и разнорабочих в совхозном производстве – 86% [Винокурова, 1993, С. 62]. В целом в совхозах во всех профессиональных группах, в том числе среди заня­тых ручным трудом в растениеводстве, была велика доля женщин. Общие показатели таковы: в 1965 г. – 38,2%, в 1967 – 38,7, в 1968 – 39,1, в 1969 – 38,4, в 1970 – 37,5, в 1975 – 34,4 и в 1979 г. – 32,1% [Там же].

По состоянию на 1979 г. среди женщин механи­зированным трудом занимались только 14,4%, руч­ным трудом с применением механизмов и машин – 0,5%. Остальная часть – а это 85,1% – работала без применения какой-либо механизации. Соответ­ственно, у молодых женщин был очень низким рейтинг сельскохозяйственных рабочих профессий: по данным на начало 80-х годов только 6% опро­шенных старшеклассниц изъявляли желание тру­диться в совхозах, у юношей этот показатель соста­вил 30%.

Здесь сыграли роль и другие факторы: небольшой выбор женских рабочих специальностей в сельских ПТУ, специфические физические перегрузки для женщин в сельском хозяйстве из-за климатических условий края. Именно последним объясняется не­большое количество женщин-механизаторов даже во времена самых бурных кампаний по привлечению девушек к подобным профессиям.

С учетом работы в личном подсобном хозяйстве трудовой день для сельского жителя независимо от пола и возраста начинался раньше и заканчивался гораздо позже, чем предполагалось официальным режимом. Много времени отнимал так же неблаго­устроенный быт: печное отопление, готовка на дро­вяной плите, домашняя выпечка хлеба, ручная стирка, шитье рабочей одежды и т.д. На обществен­ном производстве не везде был налажен учет и контроль рабочего времени: порой работники полу­чали оплату только по базовой нагрузке, между тем неучтенного труда или считающегося второстепен­ным, дополнительным в якутских совхозах было достаточно. Например, с весны наступала особая пора для тех, кто работал в молочном животновод­стве: массовый отел, выхаживание новорожденных телят, раздойка молодых коров, перегон из зимних скотопомещений на летники, распределение по лет­ним пастбищам, летнее доение (тоже часто вруч­ную), откорм телят и уход за молодняком.

Нехватку сезонных рабочих рук в сельском хозяй­стве пытались компенсировать за счет мобилизации сельских служащих, домохозяек и пенсионеров и даже лиц с ограниченной трудоспособностью [ГАРФ, Ф. 10005. Оп. 1. Д. 435. Л. 2]. На сенокос и уборку уро­жая выезжали с так называемой шефской помощью работники промышленных предприятий. В течение всего рассматриваемого периода практиковалось привлечение к сезонным сельскохозяйственным ра­ботам служащих государственных учреждений горо­дов и поселков, студентов и учащихся. Так, в нача­ле 1970-х только на осеннюю уборку урожая в совхозы республики направлялось до 4 тыс. студен­тов высших и средних специальных учебных заведе­ний [Там же, Ф. 259. Оп. 46. Д. 88. Л. 2].

В течение всего года свободное время работников якутских совхозов также было заполнено хлопотами по ремонту и подготовке инструментов, рабочей одежды. Необходимость самим изготавливать часть орудий труда, производственного и бытового инвен­таря долго была неотъемлемой частью якутской сельской повседневности. В 1965 г. – 1980-е годы здесь оставались дефицитом элементарные вещи: резиновые сапоги, рабочие рукавицы, брезентовый материал и т.п. Такое положение сохранялось в те­чение практически всего советского периода [ГАРФ, Ф.А-259. Оп. 42. Д. 7666. Л. 13-14; Оп. 45. Д. 148. Л. 8-9].

Необходимо отметить, что переход в совхозы су­щественно повысил уровень жизни вчерашних кол­хозников: рабочие совхозов получали заработную плату согласно тарифам, могли пользоваться опла­чиваемыми отпусками в любое время, на них те­перь распространялись «северные» надбавки. Уже в конце 1970-х – начале 1980-х годов был заметен рост благосостояния работающих в сельском хозяй­стве [Аргунов, 1985б, С. 217-230]. Но при этом часть рабочих увидела в социальных гарантиях долго­жданное ослабление жесткого принуждения, сопро­вождавшего советский колхозный труд. Уменьшил­ся общий, коллективный контроль за использова­нием материального ресурса и рабочего времени. Люди видели, что разбазариваются, списываются значительные средства, нерационально используют­ся имеющиеся силы, усиливается показуха и пого­ня за «бумажными» достижениями.

На фоне формализации трудового режима, обще­го снижения производственной дисциплины четко прослеживались признаки эрозии трудовой культу­ры, сужение мотивации у занятых в сельском хо­зяйстве. Показательны в этом плане итоги проверки эффективности труда в якутских совхозах, про­веденной Комитетом народного контроля Якутской АССР в 1982 г. в разгар сельскохозяйственных работ в одном из районов: «Совхозы за последние два года к 10 августа заготовляют лишь 41,1% се­на против установленного Советом министров ЯАССР – 62%». Комитет отмечал отсутствие «подъема после майского 1982 г. и VI Пленума обко­ма КПСС, посвященных решению проблем сель­ского хозяйства и принявших известную Продо­вольственную программу». Кроме резкого (двух­кратного) снижения темпов заготовки кормов, даже по сравнению с 1980 г., было указано на стратегически важное для сельской жизни явление: из года в год снижалась площадь выкашивания сенокос­ных площадей, закрепленных за хозяйствами [НА РС (Я), Ф. Р-50. Оп. 62. Д. 92. Л. 35].

При оценке организационных реформ второй по­ловины 1960-х – 1970-х годов нужно отметить вре­менный положительный эффект перевода в поло­жение рабочих совхозов якутских крестьян. Суще­ственно улучшилось их социальное положение, стал заметно повышаться общий уровень материального благосостояния в якутских селах. На сельских тру­жеников было распространено государственное со­циальное обеспечение. Снижение пенсионного воз­раста, увеличение пенсионных минимумов, введе­ние районных коэффициентов и северных надба­вок, расширение санаторно-курортного лечения облегчили жизнь вчерашних колхозников. Благода­ря введению гарантированных отпусков, 8-ча­сового рабочего дня, несмотря на спорность его пользы для сельского хозяйства, увеличилось коли­чество свободного времени, что способствовало по­вышению культурно-образовательного уровня и укреплению семейных отношений.

Сопутствовавший совхозному строительству ком­плекс государственных мер в некоторой степени сглаживал социальную несправедливость, размывал существенную разницу между общесоюзными тем­пами развития производства и условиями труда, уровня и качества жизни у народов Якутии. В этом аспекте можно говорить о позитивном, «разряжаю­щем» социальную напряженность значении реорга­низации [Аргунов, 1985б, С. 220-221].

Сложное положение в сельском хозяйстве рес­публики тревожило отвечающие за этот участок хозяйственные и советско-партийные органы. Но в рамках сложившейся системы внутригосударствен­ных отношений местные власти не искали само­стоятельных путей решения проблем, а прибегали к испытанному методу информирования вышестоя­щих инстанций и ожидания от них указаний. Многократные ходатайства перед союзным руковод­ством в основном были ориентированы на получе­ние дотаций для нерентабельных хозяйств, средств для дальнейшего технического оснащения и оплаты труда [ГАРФ, Ф. А-259. Оп. 46. Д. 3967].

В последние десятилетия советского периода в сельском хозяйстве Якутии вновь шли организаци­онные поиски. Так, в 1978 г. было образовано агро­промышленное объединение (АПО) «Север» для северных районов республики с оленеводческо-про­мысловым профилем хозяйств. 14 декабря Совет Министров ЯАССР принял постановление «О соз­дании в Якутской АССР республиканского агро­промышленного объединения», а в конце 1985 г. был создан Государственный агропромышленный комитет ЯАССР, АПО «Север» было упразднено, затем вновь восстановлено в виде агрофирмы. Продолжалась специализация хозяйств, дальнейшее разукрупнение совхозов, предпринимались попытки межхозяйственной интеграции, создания районных агропромышленных объединений.

Был накоплен определенный положительный опыт применения элементов хозрасчета в масшта­бах отдельного совхоза или его подразделения. В ряде совхозов успешно применялся коллектив­ный подряд, развивались внутрихозяйственный расчет и материальное стимулирование. Показа­тельно, что в 1977 г. из 77 совхозов Минсельхоза ЯАССР 11 было рентабельных, из них 9 являлись совхозами северной зоны, в которых внедрялись элементы хозрасчета. Это свидетельствовало о зна­чительных резервах северной зоны хозяйствования. В 1985 г. на коллективном подряде работало 385 хозяйственных подразделений, в которые входили 729 растениеводческих и 773 животноводческих бригад и звеньев, они давали 41% валовой продук­ции растениеводства и 46% животноводства [Винокурова, 1993, С. 18].

Личное подсобное хозяйство (ЛПХ) в Якутии, как и по всей стране, долгие годы рассматривалось как «лишнее», чуждое социалистической природе общества, долженствующее исчезнуть в процессе развития социализма. Несмотря на различные ог­раничения, регулярные изъятия и притеснения, личные подсобные хозяйства продолжали произво­дить ощутимую долю сельскохозяйственной про­дукции. В 1965 г. они давали 21, 5%, в 1970 г. – 23, в 1975 г. – 19,6, в 1980 г. – 20,4 и в 1985 г. 20,8% валовой продукции [Якутия за 70 лет, 1987, С. 30]. При отсутствии финансовых дотаций, централизо­ванного, как у совхозов, материально-технического снабжения и ограниченности контингента занятых ЛПХ проявили удивительную экономическую жи­вучесть, обеспечивая пятую часть валовой продук­ции республики. В сельской местности Якутии при отсутствии рыночных условий ЛПХ выполняли функцию продовольственного самообеспечения.

Известно, что в аграрной сфере страны на этапе «развитого социализма» треть хозяйств производила почти две трети продукции. Система уравниловки в снабжении и подведении итогов финансово-хо­зяйственной деятельности по всем хозяйствам при­водила к тому, что совхозы, добившиеся каких-либо успехов, в прямом смысле кормили нерента­бельных соседей, не считая управленческий аппа­рат. В Якутии второй половины 1980-х годов ряд совхозов был рентабельным, в частности, в 1987 г. они дали 13,5 млн руб. прибыли, но общая при­быль Госагропрома ЯАССР составляла лишь 7,2 млн руб. Введенные с января 1988 г. дифферен­цированные надбавки, призванные оздоровить и стимулировать сельскохозяйственное производство, превращались в инструмент успешного выкачива­ния денег из государственного бюджета. Возможно, стремление побольше взять из общественного ис­точника провоцировалось падением объемов произ­водства, пониманием тупиковости прежних отно­шений и «центробежными», коллективно-эгоисти­ческими интересами.

Механизмы повышения эффективности аграрно­го сектора Якутии в 1965 – 1980-е гг. так и не были полностью реализованы. Такие критерии и условия существования сельского хозяйства, как рентабельность, учет и контроль за производством на всех уровнях, материальная заинтересованность работников в конечном продукте, не стали при­оритетными для хозяйств республики. В результате проблема самообеспечения сельскохозяйственными товарами первой необходимости, прежде всего из категории нетранспортабельных, так и не была ре­шена за весь рассматриваемый период. Так, если в первой половине 1960-х годов колхозы и совхозы республики удовлетворяли потребности населения Якутии в мясе на 70%, в молоке на 50%, карто­феле на 25% и овощах на 15%, то в середине 1980-х годов показатели были следующие: в мясе лишь на 48,7%, молоке – на 53,7%, картофеле – на 66%, овощах – на 49,8% и яйцах – на 61%. И в последующие годы эти цифры только снижа­лись [Архив ЯНЦ СО РАН, Ф. 1. Оп. 4. Д. 213. Л. 17].

В целом в 1965 г. – 1980-х годах сельскохозяйст­венное развитие шло экстенсивным путем: объемы затрат превышали доходы, рентабельность не слу­жила условием для существования и финансирова­ния. Совхозы Якутии терпели большие убытки, ко­торые только за 1971-1985 гг. составили более 333 млн руб. [Народное хозяйство..., 1986, С. 38; НА РС (Я), Ф. Р-52. Оп. 40. Д. 614. Л. 123, 136]. Размер среднемесячной заработной платы работников сель­ского хозяйства вырос почти в 2,4 раза, а произво­дительность труда увеличилась незначительно [Яку­тия за 70 лет, 1987, С. 30, 87].

Отсутствие научного подхода к созданию кормо­вой базы и нерешенность вопросов производствен­ного строительства тормозили прогресс животно­водства. Как критическое осмысление региональных земледельческих практик следует оценивать пози­цию исследователя-аграрника Г.П. Башарина, кото­рый на рубеже 1980–1990-х годов, исходя из сооб­ражений продовольственной безопасности, призывал вернуться к товарному хлеборобному земледелию. Его оппоненты, скептически оценивающие потен­циал хлеборобства, аргументировали ориентацию на кормовое земледелие и на завоз зерновой про­дукции высокой рискованностью земледелия в ус­ловиях Севера, прямой зависимостью всей сельской экономики Якутии от природно-климатических ус­ловий. Развитию перспективных отраслей, внедре­нию ресурсо- и трудосберегающих технологий, ка­чественно новому, гибкому хозяйствованию в немалой степени препятствовали принципы урав­нительного финансирования и материально-техни­ческого снабжения.

Как следствие, данный этап аграрного развития породил в Якутии новые сложные проблемы не только экономического, но и социального плана. Государственная власть унифицировала форму собственности и систему управления сельским хо­зяйством края. Административные решения 1960–1970-х годов были направлены на улучшение соци­ально-экономических условий жизни коренного на­селения, перестройку низкотоварных и убыточных колхозов в ряде районов. Но в череде администра­тивно-хозяйственных реорганизаций произошло вытеснение традиционных, исторически привычных форм коллективной организации производства. Это разрушило механизмы передачи социального опы­та, деформировало культуру труда на земле и в промыслах, заложив почву для иждивенческой пси­хологии и общественной апатии.

Завершение процесса поселкования, создание крупных совхозов на месте небольших и мелких колхозов окончательно ликвидировало традицион­ную систему расселения якутов и коренных мало­численных народов Севера, представлявших собой основной контингент аграрной сферы. В частности, в начале 1970-х годов якуты составляли 78% ра­ботников сельского хозяйства, а в 1987 г. – 80%. Сельских поселений к началу 60-х годов было бо­лее 4000, а в 1989 г. осталось 641. В 1965 г. в жи­вотноводстве республики действовали 1702 фермы со средним поголовьем скота – 143 головы, уже к 1975 г. ферм осталось 693, в них содержалось в среднем по 417 голов крупного рогатого скота [Мат­веев, 1981, С. 65]. Добровольно-принудительные пе­реселения в колхозные и совхозные села, перекрой­ки границ хозяйств и населенных пунктов, процессы их укрупнений и последующих разукруп­нений накладывали свой отпечаток на обществен­ное сознание. До XXI в. у старожилов якутских сел как маркеры социальной травмы сохранились вос­поминания о заброшенных малых поселениях, о страхе людей перед тем, что село объявят «непер­спективным».

Концентрация аграрного производства привела к исчезновению локальных хозяйственных участков, сложившихся в балансе с природными ресурсами. Ущерб состоял не только в разрушении экологиче­ских локальных систем, но и в экономических по­терях окультуренного пространства. Проникновение в жизнь совхозов откровенной показухи, приписок и разбазаривания государственной собственности деформировало нравственные ценности в среде сельскохозяйственного труда.

В 1965 г. – 1980-е годы изменился весь облик сельской местности республики. Инвестиции в аг­рарную сферу были значительными, предоставля­лись крупные государственные дотации. Сельское хозяйство республики перевооружилось в матери­ально-техническом плане. Заметно увеличились до­ходы и качественно вырос уровень жизни тружени­ков села, что послужило базой общего социального оптимизма, стимулом для персональных рекордов производительности труда. С другой стороны, при реализации государственной аграрной политики руководством был избран административный стиль со всеми вытекающими последствиями. Нерациональная организация труда приводила к постоян­ным перегрузкам на самых важных участках про­изводства, к дефициту рабочей силы или вынуж­денной неполной занятости.

Закономерен и остается актуальным вопрос соиз­меримости государственных капиталовложений в сельское хозяйство Якутии с производительностью труда и реальной эффективностью производства. Бесспорно, что противоречия скрывались в самой системе советской экономики, рассчитанной на идеологизированное плановое развитие без учета региональных условий ведения сельского хозяйства и личной заинтересованности работников. В целом успехи в производстве сельскохозяйственной про­дукции в 1965 г. – 1980-е годы были достигнуты за счет крупных дотаций и чрезмерных человеческих трудозатрат.

Одной из тенденций было постепенное снижение численности работающих в аграрном секторе рес­публики. В 1960–1980-е годы доля занятых в сель­ском хозяйстве составляла от 13 до 11,5% числен­ности всех работающих. Прирост сельского населения за 1975-1985 гг. составил 32,3 тыс. чел., а прирост занятых в основном производстве сельско­го хозяйства был незначителен. По данным Гос­комстата ЯАССР, в 1988 г. в 130 совхозах республи­ки было занято 64,4 тыс. чел., из них на основном производстве 53,5 тыс. чел., включая около 45 тыс. рабочих. Отметим, что в 1975 г., когда весь аграр­ный сектор стал совхозным, на основном производ­стве было занято 45,6 тыс. чел. [Винокурова, 1993, С. 25].

В 1988-1989 гг. в русле курса на перестройку все­го государственного строя в сельском хозяйстве Якутии начались новые преобразования. В сель­ских районах происходило разукрупнение больших совхозов, появились новые хозяйства, нередко на базе бывших отделений совхозов, и коллективные предприятия, впоследствии превратившиеся в производственные кооперативы и крестьянские хозяй­ства, с разделом материальных ценностей и всей собственности бывших совхозов.

_____________________________

Автор статьи: Винокурова Лилия Иннокентьевна, к.и.н., ведущий научный сотрудник отдела истории и арктических исследований Института гуманитарных исследований и проблем малочисленных народов Севера СО РАН.